Смерть на брудершафт (Фильма 1-2) - Акунин Борис

— Послушал я вас, Романов, — с горечью процедил штабс-ротмистр, подойдя к подоконнику. — Ничего нет. Спрятать план развертывания в раздевалке или гимнастическом зале? Бред! Я тоже хорош, идиот. Ухватился за соломинку.

Он отмахнулся от начавшего оправдываться студента и отошел.

Алеша бросился вдогонку.

— Лавр Константинович! А в матах смотрели? Там в зале такие кожаные тюфяки…

— Навязался на мою голову, — не слушая, бормотал князь. — Господи, научи, вразуми!

Вошел в раздевалку, что справа от входа. Вдоль стен гам стояли номерные ящички. Каждый досконально осмотрен, а тот, что закреплен за покойным Рябцевым, даже разобран на дощечки и снова собран. Двое агентов работали: один щупал сиденье кресла, второй простукивал стену под киотом, где самое почетное место занимала большая, в массивном серебряном окладе икона Николая Угодника.

Штабс-ротмистр истово закрестился на главного российского святого, страстно зашептал молитву.

Безбожник-студент к чудотворцу почтения не проявил, лишь поинтересовался:

— А почему тут именно святой Николай? Из-за царя, да?

— Из-за Николая Николаевича! — ответил Козловский таким тоном, что стало ясно: в гвардии своего командующего чтут куда больше, чем императора.

Вошли два офицера, у каждого в руке по прямоугольному кожаному саквояжу. — …И крученым прямо в девятку. Представляешь? — оживленно досказывал какую-то историю один.

Второй не поверил:

— Брось. От флажка?

— Клянусь тебе, собственными глазами видел!

Агенты, ничего не найдя, давно уехали, а Козловский все бродил вокруг клуба. Студент плелся сзади. Приблизиться боялся, но и уходить не уходил.

На футбольном поле шла тренировка.

Штабс-ротмистр встал в сторонке, мрачно наблюдал исподлобья. Правил игры он не знал, но, судя по всему, старшим по званию тут был человек, которого остальные называли «господин капитан». Значит, из пехоты или артиллерии. Если б из кавалерии, был бы ротмистр.

Начальник кричал хорошим командным голосом:

— Васильчиков, по краю, по краю!.. Сигизмунд, душа моя, пыром бей!.. Корнет, я вас в запасной состав отправлю! Право, нельзя так манкировать дриблингом!

Козловский покосился на студента.

— Послушайте, что вы за мной таскаетесь, как побитая собачонка? — рявкнул князь, и самому стало совестно. Грех срывать досаду на мальчишке, который, в сущности, прав: папка спрятана где-то здесь, близко.

— Ладно, простите. Вы не при чем. Я вам говорил, трое наших погибли…

Ободренный Романов подошел, встал рядом.

— Я ничего, я понимаю.

Помолчали.

— Что это он? — удивился штабс-ротмистр странному поведению одного из игроков. — Разве головой по мячу можно?

— Можно. Руками нельзя.

— А почему вон те господа никогда не участвуют в нападении? Все в тылу отсиживаются.

Козловский неодобрительно показал на трех лентяев, жавшихся к воротам.

— Это бэки, им не положено… Послушайте, Лавр Константинович, зря вы отмахиваетесь. — Алеша, волнуясь, заговорил о главном. — Включите меня в футбольную команду. Я на воротах стою уж во всяком случае не хуже, чем тот господин. Свой человек в клубе вам не помешает. Буду ходить сюда каждый день. Может, озарение снизойдет…

— Озарение! — фыркнул князь. — Да кто вас возьмет? Вы не гвардеец.

На это Романову возразить было нечего. Он уныло ссутулился.

Кто-то сзади хлопнул Козловского по плечу.

— Лавруша! Ты как здесь?

Стасик Ржевусский, сослуживец по лейб-кирасирскому. Он был в костюме для джигитовки, с желтым английским седлом через плечо.

— Вот, зашел посмотреть…

Опустив взгляд, штабс-ротмистр с тоской смотрел на белые рейтузы старого товарища.

Ржевусский отлично все понял. Он был настоящий, коренной кавалерист.

— Наши тебя вспоминают. Как нога? В полк вернешься?

Ответом был безнадежный вздох.

— А где ты сейчас?

Несмотря на свою хитроумную службу, врать Козловский умел плохо и почувствовал, что мучительно краснеет.

— Так, в штабе. Куда меня еще возьмут?

— Беда… Ну, мне в манеж.

Пожали друг другу руки, попрощались, и Стасик пошел заниматься настоящим делом — легкий, стройный, счастливый.

— Вы ему не сказали про контрразведку, потому что это тайна, да? — шепотом спросил студент.

Картинка 12