Банкир дьявола - Райх Кристофер

Парковка была наполовину заполнена огромными фурами, эдакими восемнадцатиколесными мастодонтами, а также автодачами, на которых путешествуют любители экотуризма. Сара вырулила в дальний угол площадки, переехала через поребрик и на самой малой скорости пересекла широкую лужайку, поросшую высокой, по пояс, травой.

— Где мы…

— Терпение, мистер Чапел. Терпение… а то нас разбудят уже через час, как только фуры начнут выезжать на дорогу.

Огоньки фар на автостраде помигивали за деревьями метрах в пятидесяти от них. Опустив стекло, Сара вдохнула свежий прохладный воздух. Она выключила двигатель, и в течение какого-то времени они тихо сидели, слушая приглушенный плеск воды в быстрой реке, протекающей неподалеку.

— Не стану даже спрашивать, откуда та знаешь это место.

— Я о нем и не знала. Просто на карте в этом месте обозначена река. И мне пришло в голову, что было бы неплохо отдохнуть в каком-нибудь более уединенном месте, чем стоянка грузовых фур. Можешь меня за это обвинить в снобизме.

Она вышла из автомобиля. Ночь была теплой и тихой. Усердно трещали кузнечики, а где-то на далеком проселке тарахтел мотоцикл. Сара вышла на берег реки и принялась рассматривать на темной водной поверхности зыбкое отражение луны. Спустя минуту к ней присоединился Адам. Она подняла на него взгляд. И хотя он смотрел на небо, она почувствовала его напряженное ожидание, уловила его зов.

— Как плечо? — Она осторожно провела рукой по контурам его ожога.

— Ничего, — произнес он, вздрогнув. — Хотя, если честно признаться, чертовски болит.

— Я только чуть прикоснулась.

— Собственно, я не против, — ответил он быстро.

— Мочить ожог можно?

— Не уверен.

— У тебя, кажется, есть запас лекарств?

— Да. В машине.

— Это хорошо. Не можем же мы появиться в Цюрихе вонючими, как свиньи. — Сара сделала шаг в сторону и подняла руки, стягивая с себя безрукавку. Ей понравилось, как он скользнул взглядом по ее груди, почувствовав в нем неистовое желание. Не прикасаться к женщине целый год. Бедный мальчик. Наклонившись, она сняла брюки и трусики. Затем помедлила какое-то мгновение, уверенная, что справится с любым его возражением. — Ну, идем?

Не имея полотенец, они вытирали друг друга ладонями. Сара целовала его в лоб, щеки, шею и только затем позволила себе поцеловать его в губы. Он целовал ее мягко и нежно, и ей нравилась его сдержанность, ведь она понимала, что он желает ее так же страстно, как и она его. Тело Адама оказалось именно таким, каким она себе его и представляла: с рельефными мускулами, с бледной и упругой кожей, все выпуклости его торса были скульптурно обозначены. Она взглянула на плечо, и ее захлестнула волна неподдельной жалости.

— Ой-ой-ой, — проговорила она. — Да ты храбрей, чем я думала. Ожог третьей степени?

— Только небольшой участок.

— Придется с вами поосторожней, мистер Чапел.

— Слишком осторожничать не стоит, — ответил он.

Обхватив его руками, она увлекла его на траву, шепотом велев лечь на спину. Она водила кончиками пальцев по его телу, пока оно не напряглось и не выгнулось в порыве страсти, и только потом опустилась на него сверху.

— Сара Анна Черчилль, если не ошибаюсь?

— Она самая, — ответила она, слабо охнув, когда он в нее вошел.

Закрывая глаза, она гнала от себя жгучее чувство вины. У нее не оставалось иного выбора, кроме как солгать. Она должна была сделать все для того, чтобы Адам ей доверял. Как бы там ни было, такова ее работа.

36

Банк Менца укромно устроился на втором этаже построенного в шестнадцатом веке здания в извилистом и мощенном булыжником переулке Аугустинергассе, неподалеку от улицы Банхофштрассе в деловой части города. Но если снаружи этот дом не претерпел никаких изменений со времен Цвингли, знаменитого цюрихского реформатора Церкви и современника Лютера, — разве что фасад немного подновляли, — его интерьер представлял собой образец ультрасовременного дизайна, модерновую смесь галогенных светильников, плазменных экранов и нержавеющей стали. В семь утра офис банка напоминал палубу следующего полным ходом военного корабля после команды «свистать всех наверх». Весь штат находился на своих местах, коридоры были ярко освещены и буквально гудели от напряжения, которое Чапел назвал бы «истинно швейцарской эффективностью», а в воздухе витал запах свежесваренного кофе.