Возвращение танцмейстера - Манкелль Хеннинг

Теперь он помнил совершенно ясно. Муж Веры был в немецком мундире, улыбающаяся Вера – в платье, на голове – венок из цветов. Или, может, это была фата. И рядом с этим снимком был еще один, в застекленной рамке. Портрет Гитлера. В этот момент дверь открылась. Это были Вера и его отец. Вера что-то возмущенно ска-зала по-немецки, может, на ломаном шведском, звучавшем совершенно по-немецки. А отец оттащил его от комода и дал ему пощечину.

На этом месте картинка памяти погасла. Пощечина – и все. Он совершенно не помнил обратный путь в Чинну, ни тесноты в машине, ни постоянной тошноты – ничего. Фотография Гитлера, пощечина – и все.

Стефан медленно покрутил головой. Тридцать лет назад отец собрался навестить немецкую женщину, работавшую официанткой в горном отеле, и взял их с собой. Под самой поверхностью, словно на снимке с двойной экспозицией, ощущалось присутствие гитлеровской эпохи. Как правильно сказал Веттерстед: ничто не исчезает насовсем, только принимает новые формы, появляются новые выражения, но мечта о превосходстве белой расы по-прежнему жива. Его отец поехал навестить женщину по имени Вера. И дал ему пощечину, когда он случайно увидел то, чего не должен был видеть.

Что было еще? Он покопался в памяти. Но его отец никогда потом ничего не обсуждал. А память после той пощечины отключилась.

Они шли и шли. Вертолет сделал еще один круг и взял курс на юг. Стефан смотрел на горы, но видел перед собой только две фотографии на комоде в комнате с низким потолком.

Видимость становилась все хуже, и наконец, они очутились в сплошном тумане. Пришлось вернуться назад. К шести часам они добрались до дачи, до того места, откуда вышли. Вновь прилетел вертолет, забрал собак с кинологами, кроме одного, и улетел в Эстерсунд. Пилот оставил им корзину с бутербродами и кофе. Рундстрём, когда не говорил по телефону, пытался связаться с кем-то по рации. Стефан держался в стороне. Джузеппе слушал доклад криминалиста о результатах осмотра дома и что-то записывал. Потом он налил себе кофе и подошел к Стефану.

– Кое-что удалось узнать, – сказал он.

Джузеппе осторожно поставил чашку с кофе на камень и стал листать блокнот.

– Владельца дачи зовут Курт Фростенгрен, он живет в Стокгольме. На даче бывает летом, под Рождество и Новый год, иногда приезжает на недельку в марте – покататься на лыжах. Остальное время года дом пустует. Дом, кажется, достался ему в наследство от родни. Наш приятель, значит, взломал дом и устроил тут свой штаб. Потом исчез. Он знает, что Эльза Берггрен видела его лицо. Он также не может исключить нашей способности складывать два и два – наверняка он считает, что мы догадались, что это он был в ресторане и стащил мою записку. Он хладнокровен, мы не должны его недооценивать. Он знает, что мы его ищем, особенно после того, как он напал на Эльзу и тебя.

– И куда он направляется?

Джузеппе подумал, прежде чем ответить.

– Я бы сформулировал вопрос по-другому, – сказал он. – Почему он все еще здесь?

– Что-то еще не сделано.

– Вопрос только – что? Что еще не сделано?

– Он хочет знать, кто убил Авраама Андерссона.

Джузеппе покачал головой:

– И не только это. Он хочет большего. Он хочет убить того, кто это сделал.

Джузеппе был прав. Другого объяснения не было. У Стефана оставался только один вопрос.

– Почему это так для него важно?

– Если мы это узнаем, мы узнаем все.

Они помолчали, глядя в туман.

– Он прячется. Он очень ловок, этот парень из Буэнос-Айреса.

Стефан посмотрел на него удивленно:

– Откуда ты знаешь, что он из Буэнос-Айреса?

Джузеппе вынул из кармана смятую бумажку. Рваный кусок газеты, приложение к «Афтонбладету» с кроссвордами. На полях было что-то написано и зачеркнуто, но прочитать было можно.

– 5411, – сказал Джузеппе. – 54 – это Аргентина, а 11 – Буэнос-Айрес. Газета от двенадцатого июня, когда Фростенгрен был тут. Он откладывал старые газеты для растопки. Но цифры написал кто-то другой. Наверняка Фернандо Херейра. Газета в машине испанская, не аргентинская, но язык тот же. Думаю, в Швеции не так-то легко купить аргентинские газеты. Но испанские – запросто.

– А его номера в Буэнос-Айресе у нас нет?

– Нет.

Стефан задумался:

– То есть ты хочешь сказать, что он звонил отсюда в Аргентину? А нельзя ли узнать куда?

– Сейчас этим занимаются. Но у Фростенгрена обычный телефон, ничего не надо заказывать, просто набираешь номер – и все. Если бы он использовал мобильник, было бы проще.