Возвращение танцмейстера - Манкелль Хеннинг

Стефан посмотрел на свои руки.

– Кому-то помешал, – сказал он осторожно.

У него оставался только один вопрос.

– Мне кажется странным, что вы не разговаривали с полицией в Эстерсунде. С ребятами, что ведут следствие.

– Я жду, что они сами поинтересуются.

Внезапно смутное ощущение превратилось в убежденность: сидящая перед ним женщина чего-то недоговаривает. Он не знал, откуда взялась эта убежденность, и не смог бы объяснить, что именно его насторожило.

– Я все время думаю: почему Герберт Молин переехал сюда? Почему ему так захотелось одиночества?

– Тут совсем не так одиноко. Если человек захочет, он найдет, чем заняться. Сегодня я, например, иду в церковь на концерт. Приехал органист из Сундсваля.

– Эрик сказал, вы руководите танцевальной школой.

– Дети должны уметь танцевать. И поскольку этим некому заняться, я и учу их. Не знаю только, надолго ли меня хватит.

Стефан решил не задавать вопросов о танцевальных пристрастиях Герберта Молина. Он вообще не знал, о чем еще спросить. Пусть Джузеппе спрашивает. Это его работа.

Где-то зазвонил телефон. Она извинилась и вышла. Стефан быстро поднялся, секунду повыбирал между окном и балконной дверью, подошел к окну и открыл шпингалеты. Открыл окно, снова закрыл и сел на место. Она вернулась через пару минут.

– Не буду больше беспокоить, – сказал Стефан. – Спасибо за чудесный кофе. Не часто сейчас удается выпить по-настоящему крепкий кофе.

– А с какой стати все должно быть слабым? – ответила она. – В наше время все слабое. И кофе, и люди.

Пока Стефан надевал оставленную в прихожей куртку, он осмотрелся – нет ли в доме сигнализации. Как будто бы нет.

Он поехал в гостиницу, обдумывая последнее высказывание Эльзы Берггрен – о слабом кофе и слабых людях.

Настроение у девушки за стойкой заметно улучшилось. За ее спиной на доске объявлений висела желтая афишка, извещающая о вечернем органном концерте в церкви. Концерт начинался в полвосьмого. В программе был только Иоганн Себастьян Бах.

В начале восьмого Стефан подошел к церкви и стал в стороне, выжидая. Из церкви доносились звуки органа – приезжий музыкант репетировал. В двадцать пять минут восьмого появилась Эльза Берггрен. Он отступил в сторону. Она прошла мимо него и скрылась в церкви.

Он почти бегом вернулся в гостиницу и сел в машину. Переехав мост, он оставил ее на пустыре у опоры. Задами подошел к дому Эльзы Берггрен. Концерт, как он рассчитывал, продлится не меньше часа. Он посмотрел на часы. Без девятнадцати восемь. К задней стороне дома вела узкая тропинка. Фонарика у него не было, поэтому он шел очень осторожно. Комната, где они днем пили кофе, была освещена. Подойдя к забору, он остановился и прислушался. Потом перепрыгнул забор и, пригибаясь, побежал к дому. Он встал на цыпочки и дернул створку окна – нет, Эльза не обнаружила открытые шпингалеты. Он открыл створки, подтянулся и осторожно, чтобы не свалить цветочную вазу на подоконнике, залез в комнату.

Он проник в дом Эльзы точно тем же способом, подумал он, как пару дней назад в дом Герберта Молина.

Он вытер подошвы носовым платком. Было без четверти восемь. Он огляделся. Он сам не знал, что он ищет. Может быть, каких-то доказательств, что был прав, подозревая Эльзу во лжи. Из опыта он знал, что предметы иногда изобличают ложь лучше, чем слова. Он вышел из гостиной, заглянул в кухню и попал в комнату, служившую, по-видимому, кабинетом. Здесь и надо искать, подумал он. Но сначала он должен осмотреть верхний этаж. Он взбежал по лестнице. Там была комната для гостей. Миновав ее, он зашел в спальню Эльзы Берггрен. Здесь стояла широкая двуспальная кровать. На полу ковер. Заглянул в ванную – на полке перед зеркалом ровными рядами стояли баночки и флаконы.

Он уже хотел вернуться в кабинет, когда по какому-то наитию, сам не зная зачем, открыл двери платяного шкафа. Там висело множество платьев и костюмов. Он погладил одно из платьев – ткань, судя по всему, очень высокого качества. В самой глубине висело что-то, что привлекло его внимание. Он отвел в сторону несколько платьев, чтобы лучше видеть.

Мундир.

Он не сразу сообразил, что это за мундир. Потом понял – немецкий военный мундир.

На полке рядом лежала фуражка.

Он снял ее и увидел череп на околыше. В шкафу висел мундир СС.

11

Кабинет Эльзы Берггрен Стефан уже не стал осматривать. Он покинул дом в Ульвчелле тем же путем, что и пришел. Тщательно закрыл за собой окно и поспешил к машине. Шел тяжелый мокрый снег. Он поехал прямо в гостиницу, налил стакан вина и стал обдумывать, не позвонить ли тут же Джузеппе Ларссону. Но его одолевали сомнения. Он же обещал не вступать в контакт с Эльзой Берггрен. А теперь выходило так, что он не только разговаривал с ней, но и незаконно проник в ее дом. О таких вещах по телефону не говорят, подумал он. Джузеппе его поймет. Но для этого надо сесть и спокойно, не торопясь, поговорить.