Змееед - Суворов Виктор

Генрих Григорьевич Ягода — Карающий Меч Революции.

Ох, много он врагов извел. Счет на миллионы. Одних только мужиков во время коллективизации в тайгу да в голые степи двадцать миллионов вывез. Чтоб все там на морозе передохли! А 27 мая прошлого, 1935 года подписал Железный Генрих приказ НКВД № 00192. Два ноля, с которых начинается номер, означают, что документ имеет гриф «Совершенно секретно». У документов с грифом «Секретно» впереди один только нолик. Приказ от 27 мая требовал образовать «тройки» во всех районах, областях, республиках. В составе «тройки» самого низшего уровня — районный партийный секретарь, прокурор и начальник райотдела НКВД. Тот же состав и на всех остальных этажах власти в областях и республиках, только там начальники рангом выше.

Наши родные пролетарские суды так и продолжают вершить свое правое дело. А кроме того, помимо судов, врагов в лагеря направляют «тройки». Им в соответствии с приказом № 00192 предоставлено право сажать сроком до пяти лет. Им не нужно никакого суда, никаких адвокатов, им незачем вызывать подсудимого, вопросы задавать, ответы выслушивать, что-то выяснять. Все стало проще: собрались три начальника, выпили, закусили, список подписали — и гудят паровозы, и везут в телячьих вагонах провинившихся в тайгу да на крайний север. Вот и вкалывай, родной, на лесоповале или на никелевых рудниках.

Пять лет, правда, маловато. А с другой стороны, ведь не каждый способен оттянуть пять лет на золотых приисках Дальстроя. Кроме того, кто мешает потом еще пятерочку накинуть, и еще?

Долго Железный Генрих на верхах идею «троек» пробивал. Пробил, понимая, что задавать тон во всех сотнях и тысячах «троек» будут люди из НКВД — его люди!

Так ведь это только начало — давать пять лет лагерей без суда и следствия, давать, не глядя на подсудимого, не разговаривая с ним, давать не персонально, не человеку, на тебя смотрящему, глазами моргающему, а бездушному списку любого размера. Дальше и десять лет пробьем, и двадцать пять, да и высшую меру тоже. Добьется Генрих того, что любая районная тройка будет сама подписывать расстрельные списки. Не всё сразу. Дай срок.

Ласков с друзьями Железный Генрих, страшен врагам. Тот, кто ближе к лику его, тот обильно величием и лаврами наделен. На том отраженным светом слава Генриха играет-переливается. Холуйство великое вокруг себя Генрих учинил. Скажи кому: да вы-то знаете, кто я такой? Да я советник помощника заместителя! Да над нами сам Генрих Григорьевич!

Тут уж — шапки долой! И вопросик ласково-восхищенный: и самого встречали? И ответ небрежно-снисходительный: случалось.

Несется, бывало, Генрих по Москве в открытом «Линкольне», мотоциклетки стаей вокруг, словно рыбки-лоцманы возле акульего брюха. Несется Генрих по Москве — постовые в свисточки свистят, полосатыми палками велят всему московскому люду на месте застыть-замереть да смирно ждать пока под переливистый вой сирен с гиком и посвистом не пронесется мимо стальная кавалькада. Гайдуки на мотоциклетках, того и гляди, с хлыстами ездить начнут, щелкать ими словно укротители, да черни орать: пади!

А сирены тогда вовсе не такие были, как сейчас. Сейчас-то наука вон каких высот достигла! Звуковой сигнал спецмашины теперь нежный, слух ласкающий. Плывет большой начальник по Москве, шинами шурша, синими огнями сверкая, малиновым звучанием слух граждан услаждая. Любо-дорого посмотреть да послушать. Но во времена, о коих речь, сирены были рычаще-квакающими, ухо рвущими.

Сам Генрих Григорьевич — на заднем сидении утопает. Всегда один. Всегда задумчив. На нем мундир пепельный тончайшей шерсти шотландской, в синих петлицах — звезды первой величины. На челе — дума великая.

Донесли про нововведения Народного комиссара внутренних дел Украины комиссара Государственной безопасности первого ранга товарища Балицкого Всеволода Аполлоныча. Приехал означенный Всеволод на Днепрогэс непорядок высматривать. Полюбовался турбинами, из Америки доставленными, довольным остался. Трансформаторы поют-гудят — тоже вроде вредительством не пахнет. Потом узрел толстенный американский кабель и вовсе в восторг пришел. Приказал отрезать полметра. Повертел в руках: ни дать, ни взять — колбасина резиновая. А внутри медный жгут. Хрястнул той колбасиной по ящику деревянному с вражеской надписью «Made in USA», полетели клочки по закоулочкам. Совсем хорошо стало товарищу Балицкому. Тут же повелел огромную катушку размотать, на куски порезать, а из Америки новых катушек выписать. Теми орудиями меднорезиновыми и вооружил товарищ Балицкий милицию Украины.