Мельницы богов - Шелдон Сидни

– И сколько тут всего комнат? – спросил Тим.

– Здесь сто тридцать две комнаты, шестьдесят девять вспомогательных помещений, двадцать восемь каминов и тридцать две ванные комнаты.

– Здесь, наверно, часто моются.

– Президент Вашингтон лично следил за постройкой Белого дома. Он был единственным президентом, который не жил в нем.

– Я его не осуждаю, – пробормотал Тим. – Чертовски большой дом.

Покраснев, Мэри толкнула его в бок.

Экскурсия продолжалась почти два часа, и в конце вся семья Эшли была поражена и измотана.

«Здесь все началось, – подумала Мэри, – и я буду частью этого».

– Мам?

– Да, Бет…

– У тебя такое странное выражение лица.

Звонок из канцелярии президента раздался на следующее утро.

– Доброе утро, миссис Эшли. Президент Эллисон спрашивает, не смогли бы вы встретиться с ним во второй половине дня?

Мэри растерялась:

– Да… Я… Конечно.

– Вам будет удобно в три часа?

– Разумеется.

– Лимузин будет ждать вас у входа в отель без четверти три.

Пол Эллисон встал, когда Мэри ввели в Овальный кабинет. Он пожал ей руку, улыбнулся и сказал:

– Наконец-то вы здесь!

– Я очень рада, господин президент. Для меня это очень большая честь.

– Садитесь, миссис Эшли. Можно, я буду называть вас Мэри?

– Конечно.

Они сели на диван.

– Вы будете мой доппельгангер, – сказал президент. – Вы знаете, что это такое?

– Это что-то вроде духа живого человека, идентичного другому.

– Правильно. Это про нас. Вы представить себе не можете, с каким удовольствием я прочитал вашу последнюю статью, Мэри. Такое впечатление, что я сам ее написал. Очень многие не верят, что наш план «народной дипломатии» сработает, но мы с вами покажем, что они ошибаются.

«Наш план «народной дипломатии». Мы с вами. Какой очаровательный человек», – подумала Мэри. Вслух она сказала:

– Я сделаю все, что может вам помочь, господин президент.

– Я рассчитываю на вас. Очень рассчитываю. Румыния будет для нас испытанием. После смерти Марина Грозы ваша задача усложняется. Если мы сумеем там закрепиться, то сможем усилить наши позиции и в других коммунистических странах.

Полчаса они обсуждали некоторые аспекты плана президента, и наконец Пол Эллисон сказал:

– Стэн Роджерс будет постоянно в контакте с вами. Он стал вашим большим поклонником. – Он протянул ей руку: – Удачи.

На следующий день Стэнтон Роджерс позвонил Мэри:

– Завтра в девять утра у вас запланирована встреча с председателем сенатского комитета по иностранным делам.

Комитет по иностранным делам располагался в Дирксен-билдинг. Над дверью в здание висела табличка – «КОМИТЕТ ПО ИНОСТРАННЫМ ДЕЛАМ СД-419».

Председатель был импозантный мужчина с проницательными зелеными глазами и манерами профессионального политика. Он встретил Мэри в дверях:

– Я – Чарли Кэмпбелл. Рад встрече с вами, миссис Эшли. Я столько слышал о вас.

«Хорошего или плохого?» – подумала Мэри. Он провел ее к креслу.

– Кофе?

– Нет, спасибо, сенатор. – Она так нервничала, что едва ли смогла бы удержать чашку в руках.

– Ну что ж. Приступим к делу. Президент хочет назначить вас послом в Румынию. Мы, конечно, окажем ему всестороннюю поддержку. Один вопрос: как вы сами считаете, вы способны занять этот пост?

– Нет, сэр.

Ее ответ застал его врасплох.

– Извините, миссис Эшли?

– Если вы имеете в виду, есть ли у меня опыт дипломатической работы, тогда я не способна. Однако мне говорили, что треть наших дипломатов были людьми, не имевшими подобного опыта. Чем я располагаю, так это знаниями о Румынии. Я знаю ее экономические и социальные проблемы, политическую обстановку. Я думаю, что смогу улучшить их представления об американцах.

«Да, – удивленно подумал Чарли Кэмпбелл, – я-то ожидал встретить дурочку». Еще до встречи с ней Кэмпбелл настроил себя против Мэри Эшли. Он получил распоряжение сделать так, чтобы комитет одобрил ее назначение, несмотря ни на что. В коридорах власти ходило много разговоров о какой-то деревенщине, которую президент откопал в Богом забытой дыре под названием Джанкшн-Сити.

«Однако она всех нас удивит», – подумал Кэмпбелл.

– Встреча с членами комитета сената состоится в среду в девять часов утра.

Накануне слушаний в комитете Мэри охватила паника. «Дорогой, когда они будут спрашивать об опыте моей работы, что я им скажу? Что я домохозяйка из Джанкшн-Сити и что три раза подряд занимала первое место по катанию на коньках? Я не знаю, как мне быть. Если бы ты был рядом».

Тут ее словно обожгло. Ведь если бы Эдвард был жив, ее бы тут не было. «Я спокойно сидела бы дома с мужем и детьми».

Слушания проходили в зале сенатского комитета по иностранным делам. Все пятнадцать членов комитета сидели напротив стены, на которой висела огромная карта мира. Слева располагалась пресса, в центре – места для зрителей. По углам стояли телевизионные камеры. Зал был набит до отказа. Пит Коннорс сидел в последнем ряду. Когда вошла Мэри в сопровождении детей, в зале воцарилась тишина.

На ней был темный костюм и белая блузка. Детей удалось заставить снять джинсы и свитера и одеться более пристойно.

Бен Кон, сидевший за столом для прессы, смотрел, как они шли по проходу. «Господи, – подумал он, – прямо как с обложки журнала».

Служащий посадил детей в первый ряд, а Мэри проводил к свидетельской трибуне. Она стояла, освещаемая юпитерами, пытаясь скрыть свое волнение.

Слушания начались. Чарли Кэмпбелл улыбнулся Мэри:

– Доброе утро, миссис Эшли. Спасибо, что пришли на заседание комитета. Приступим к вопросам.

Сначала шли простые вопросы:

– Имя?..

– Вдова?..

– Дети?..

Вопросы были легкие и успокаивающие.

– Согласно тому, что вы только что нам рассказали, миссис Эшли, последние несколько лет вы преподавали политические науки в Канзасском университете?

– Да, сэр.

– Вы родом из Канзаса?

– Да, сенатор.

– Среди ваших предков были румыны?

– Да, сэр. Мой дед.

– Вы написали книгу и несколько статей о сближении США со странами советского блока?

– Да, сэр.

– Последняя ваша статья была напечатана в «Форин афферс» и привлекла внимание президента?

– Да, сэр.

– Миссис Эшли, не могли бы вы рассказать комитету, какая основная предпосылка написания этой статьи?

Все ее волнения быстро исчезли. Это была для нее знакомая обстановка. Она чувствовала себя так, будто проводит семинар со студентами.

– В настоящее время в мире насчитывается несколько экономических союзов. Так как они взаимоисключают друг друга, то вместо того чтобы объединять мир, они разделяют его на антагонистические блоки. Европа имеет «Общий рынок», Восточный блок – СЭВ, существует также ЕАСТ – Европейская ассоциация свободной торговли и движение неприсоединения стран «третьего мира». Предпосылка очень простая: мне хотелось бы, чтобы все эти различные организации были связаны экономическими отношениями. Люди, занимающиеся вместе выгодным бизнесом, не убивают друг друга. Я полагаю, что этот же принцип подходит и для стран. Пусть наша страна сотрудничает и с друзьями, и с противниками. Сегодня, к примеру, мы тратим миллиарды долларов на постройку дополнительных зернохранилищ, в то время как во многих странах люди умирают от голода. Мировой общий рынок мог бы решить эту проблему. Он мог бы сделать так, чтобы продукция распределялась справедливо, исходя из мировых цен. Я хочу содействовать этому.

Сенатор Гарольд Таркл, старший член комитета по иностранным делам и представитель оппозиционной партии, попросил слово.

Бен Кон затаил дыхание. Сейчас начнется.

Сенатору Тарклу было уже за семьдесят, и отличался он своим вредным характером.

– Вы впервые в Вашингтоне, миссис Эшли?

– Да, сэр. Я думаю, что это один из самых…

– Я полагаю, вы много путешествовали?

– Нет. Мы с мужем планировали поехать…

– Вы бывали в Нью-Йорке?

– Нет, сэр.

– В Калифорнии?

– Нет, сэр.

– В Европе?

– Нет. Но я хотела сказать, что мы планировали…

– Вы вообще выезжали когда-нибудь за пределы Канзаса, миссис Эшли?

– Да. Я читала лекции в Чикагском университете, а также в Денвере и Атланте.

– Вероятно, это было очень интересно, миссис Эшли, – сухо сказал Таркл. – Я не помню случая, чтобы комитету приходилось иметь дело с таким неподготовленным кандидатом. Ожидается, что вы будете представлять Соединенные Штаты Америки в такой сложной стране, как Румыния, а вы нам рассказываете, что ваши знания проистекают от коротких поездок в Чикаго, Денвер и Атланту. Так получается?

Мэри видела, как все телекамеры развернулись к ней, и постаралась сдержать свои эмоции.

– Нет, сэр. Мои знания проистекают от анализа и изучения мира. Я доктор политических наук и пять лет преподавала в Канзасском университете. Причем мой предмет касался стран Восточной Европы. Я в курсе всех проблем, существующих в Румынии, знаю, что ее правительство и народ думают о Соединенных Штатах и почему это так происходит. – Голос ее звучал уверенно. – Они знают о нашей стране только то, что заставляет их знать пропагандистская машина. Я бы хотела показать им, что США – не милитаристская держава, всеми силами старающаяся развязать войну. Я бы хотела, чтобы они увидели обычную американскую семью. Я…