Правила обмана - Райх Кристофер

— А что это за квитанции? О них она тебе ничего не говорила? Может, планировала поехать куда? Сюрприз, в конце концов?

— «Реактивное сафари»?

— Что-то вроде того.

«Реактивным сафари» они называли Эммины вылазки для пополнения медицинских припасов. По крайней мере раз в месяц она предпринимала неожиданные марш-броски на ближние и дальние расстояния, чтобы срочно достать кровь первой группы, пенициллин или даже витамин С — все от банального до чудесного.

Симона покачала головой:

— Может, она правда что-то заказала. Ты звонил в офис?

Джонатан сказал, что звонил и там быстро подтвердили, что ничего ей не высылали.

— Я бы не стала так беспокоиться, — заметила Симона, коснувшись его плеча, и они пошли дальше, взявшись за руки.

У центрального почтамта они повернули налево и обогнули Оберзее — небольшое озеро, покрытое льдом и огороженное веревками. На вокзале никого не было. Арозу обслуживали два поезда в час. Первый, следующий вниз до Шура, отправлялся в три минуты, считая с начала каждого часа. А второй, возвращающийся назад в гору, прибывал в восемь минут.

Джонатан прошел в багажное отделение. Служитель взял квитанции и через минуту вернул их, покачав головой.

— Это не наши квитанции, — объяснил он.

Джонатан уставился на стеллажи, где в лабиринте железных полок хранились дюжины сумок.

— Вы точно все проверили?

— Обратитесь в кассу. Дежурный скажет вам, значатся ли ваши вещи в базе данных.

У касс тоже никого не было. Джонатан подошел к окошку и просунул квитанции.

— Это не к нам, — сказал кассир, глядя на монитор. — Багаж находится в Ландкварте. Прибыл два дня назад.

Ландкварт — маленький городишко между Цюрихом и Шуром, больше известный как конечная остановка, откуда можно добраться до Клостерса — любимого места отдыха английской королевской семьи, и Давоса — модного горнолыжного курорта.

— А вы можете сказать, откуда его отправили? — спросил Джонатан.

— Из Асконы. Отправлен в тринадцать пятьдесят семь в Цюрих. Оттуда переправлен в Ландкварт.

Аскона находится на швейцарской границе с Италией, на берегах Лаго-Маджоре — живописного озера у подножия Альп. В тех местах у Джонатана друзей не было. Может, были у Эммы?

Симона склонилась к окошку:

— А вы не знаете, кто именно отправил багаж?

Служащий покачал головой:

— У меня нет полномочий давать подобную информацию.

— А у кого есть? — спросила она.

— Станция отправления в Асконе.

Джонатан достал бумажник, но Симона, опередив его, протянула в окошко кредитную карту.

— Два билета до Ландкварта, — сказала она. — Первого класса.

12

Тюремный корпус «Аль-Асабар» находился на территории военной тюрьмы «Фар Фалестин» — Палестинского отделения сирийской военной разведки. Войдя в здание, Филип Паламбо поморщился: в вестибюле сильно пахло аммиаком. Он не в первый и даже не в десятый раз приходил сюда и все равно никак не мог привыкнуть к бедной обстановке и невыносимо резким запахам, от которых щипало глаза. Бетонный пол. Бетонные стены. Портреты президента Башара аль-Асада (соотечественники называют его «доктор» — он учился на офтальмолога) и его отца Хафеза аль-Асада. Посреди вестибюля стоял стол, и за ним сидел офицер. У его ног дремала немецкая овчарка. Увидев Паламбо, офицер поднялся ему навстречу:

— С возвращением, сэр.

Не удостоив его ответом, Паламбо прошел мимо. Официально его здесь не было. А если хорошенько надавить, то можно получить свидетельские показания, что и нога его не ступала на сирийскую землю.

Филип Паламбо возглавлял особое спецподразделение, которое занималось ликвидацией неугодных ЦРУ людей. На бумаге спецподразделение подчинялось контртеррористическому командному центру. На самом же деле оно действовало абсолютно автономно, и Паламбо отчитывался непосредственно заместителю директора ЦРУ, адмиралу Джеймсу Лефеверу, второму по величине человеку в Управлении.

Работа у Паламбо была несложной — определить местонахождение подозреваемого в террористической деятельности и похитить его для допроса. В его распоряжении находились три самолета, команда оперативных сотрудников, готовых в любую секунду отправиться в любую точку земного шара, и негласное разрешение адмирала Лефевера — и стоящего за ним президента Соединенных Штатов — делать все, что он сочтет необходимым. Лишь с одной оговоркой — чтобы нигде не засветиться. А это, несомненно, был обоюдоострый меч.