Ученик - Герритсен Тесс

— Никогда. — Пауза. — Что-то здесь не так, Риццоли.

— Я знаю.

— А что говорит Маркетт?

— Ему деваться некуда, сверху пришла команда сотрудничать.

— А сам Дин что говорит?

— Он себе на уме. Знаешь, действует по принципу: «Я тебе расскажу, но потом мне придется тебя убить». — Риццоли сделала паузу, вспоминая взгляд Дина, прожигающий насквозь. Да, она не сомневалась, что Дин, и глазом не моргнув, спустит курок. — Короче, — сказала она, — Уоррен Хойт меня сейчас мало занимает.

— Зато меня занимает, — сказал Мур.

— Ладно. Если будут новости, я тебе первому позвоню.

Риццоли повесила трубку, и в наступившей тишине напускная храбрость, которую она только что демонстрировала Муру, разом исчезла. Она опять осталась одна со своими страхами, в квартире с запертыми дверями и окнами, и только пистолет составлял ей компанию.

Может, ты и есть мой лучший друг, подумала она и, взяв пистолет, понесла его в спальню.

— Сегодня утром ко мне заходил агент Дин, — сказал лейтенант Маркетт. — У него есть сомнения насчет вас.

— Наши чувства взаимны, — парировала Риццоли.

— Он не ставит под сомнение ваш профессионализм. Он считает вас отличным полицейским.

— Тогда в чем дело?

— Он сомневается, правильно ли ставить вас во главе расследования.

Риццоли молчала, задумчиво уставившись на рабочий стол Маркетта. Когда сегодня утром он вызвал ее к себе в кабинет, она уже догадывалась, о чем пойдет речь. И шла к нему, исполненная решимости держать себя в руках, не поддаваться эмоциям, чтобы он увидел ее такой, какой привык видеть: твердой, непреклонной, способной преодолеть временную слабость.

Когда она заговорила, голос ее прозвучал спокойно и уверенно:

— А что именно его беспокоит?

— Что вы рассеянны. Что у вас остались проблемы, связанные с Уорреном Хойтом. Что вы еще не оправились после того расследования.

— Что он имеет в виду, говоря, что я не оправилась? — спросила она. Хотя и знала, в чем дело.

Маркетт замялся.

— Господи, Риццоли. Мне трудно об этом говорить. Сами знаете.

— И все-таки попытайтесь.

— Он считает, что у вас не все в порядке с психикой. Довольны?

— А вы как считаете, лейтенант?

— Я считаю, что на вас слишком много всего навалилось. Побег Хойта выбил вас из колеи.

— И вы считаете, что у меня не все в порядке с головой?

— Доктор Цукер тоже выражал некоторую тревогу, — ушел он от ответа. — Вы не приходили на консультацию осенью.

— Мне никто не приказывал.

— А вы что, только по приказу работаете?

— Я не чувствовала необходимости в его консультациях.

— Цукер полагает, что вы еще не избавились от Хирурга. Что Уоррен Хойт мерещится вам повсюду. Как вы можете возглавлять новое расследование, если мысленно пребываете в предыдущем?

— Мне бы все-таки хотелось услышать ваше мнение, лейтенант. Лично вы считаете, что у меня проблемы с психикой?

Маркетт вздохнул.

— Не знаю. Но когда приходит агент Дин и выкладывает свои соображения, я должен их учитывать.

— Мне не кажется, что агент Дин заслуживает полного доверия.

Маркетт выдержал паузу. И, нахмурившись, подался вперед.

— Это серьезное обвинение.

— Не серьезнее того, что он предъявляет мне.

— У вас есть, чем подкрепить свои слова?

— Сегодня утром я звонила в бостонское отделение ФБР.

— Да?

— Они ничего не знают об агенте Габриэле Дине.

Маркетт откинулся на спинку кресла и какое-то время молча смотрел на нее.

— Он приехал сюда прямо из Вашингтона, — продолжала она. — Бостонский офис не имеет к этому никакого отношения. Так дела не делаются. Если мы запрашиваем у ФБР помощь, первым об этом узнает местное отделение. На этот раз никакой информации через них не проходило. Все шло напрямую из Вашингтона. Почему ФБР вмешивается в мое расследование? И при чем здесь Вашингтон?

Маркетт по-прежнему молчал.

Она продолжала наступать, чувствуя, что уже теряет над собой контроль.

— Вы мне сказали, что приказ сотрудничать пришел от комиссара полиции.

— Да, это так.

— Кто из ФБР обращался к комиссару? С каким подразделением Бюро мы имеем дело?

Маркетт покачал головой.

— Это было не Бюро.

— Что?!

— Просьба пришла не из ФБР. Я разговаривал с комиссаром на прошлой неделе, в тот день, когда появился Дин. И задавал ему те же вопросы.

— Ну, и?..

— Я обещал соблюдать конфиденциальность. И от вас ожидаю того же. — Только после того как она утвердительно кивнула, он продолжил: — Просьба пришла из офиса сенатора Конвея.

Риццоли в изумлении уставилась на него.

— При чем здесь наш сенатор?

— Не знаю.

— А комиссар вам не сказал?

— Он тоже может не знать. Как не может отмахнуться от просьбы, непосредственно исходящей от Конвея. К тому же он не просит о чем-то невозможном. Речь идет всего лишь о сотрудничестве двух ведомств. Собственно, мы постоянно это делаем.

Она наклонилась к нему и тихо сказала:

— Что-то здесь не так, лейтенант. Вы и сами знаете. Дин что-то скрывает от нас.

— Я позвал вас не для того, чтобы обсуждать Дина. Мы говорим о вас.

— Но вы ведь ссылаетесь на его слова. С каких это пор ФБР отдает приказы бостонской полиции?

Маркетт, похоже, не ожидал такого напора. Резко выпрямившись в кресле, он пристально посмотрел на нее. Она задела его больное место. Бюро против нас. Кто здесь главный?

— Хорошо, — произнес он. — Поговорили. Вы меня выслушали. С меня довольно.

— С меня тоже. — Она встала.

— Но я буду наблюдать за вами, Риццоли.

Она кивнула.

— А разве вы не делаете этого постоянно?

— Я обнаружила интересные волокна, — сказала Эрин Волчко. — На клейкой стороне скотча, который содрали с кожи Гейл Йигер.

— Снова волокна с темно-синего ковра? — спросила Риццоли.

— Нет. Честно говоря, я и сама пока затрудняюсь определить их природу.

Эрин нечасто расписывалась в собственном бессилии. И это еще сильнее подогрело интерес Риццоли к образцу, который лежал под микроскопом. В окуляре она увидела темную нить.

— Перед нами синтетическое волокно, — начала объяснять Эрин, — цвет которого я бы охарактеризовала как тускло-зеленый. Судя по коэффициенту преломления, это наш старый добрый нейлон фирмы «Дюпон», тип шесть и шесть.

— Такой же, как темно-синие ковровые волокна.

— Да. Нейлон шесть и шесть очень популярное волокно в силу своей прочности. Оно присутствует во многих тканях.

— Ты сказала, его сняли с кожи Гейл Йигер?

— Эти волокна были обнаружены у нее на бедрах, грудях, плече.

Риццоли нахмурилась.

— Одеяло? Или во что он там ее завертывал?

— Да, но не одеяло. Нейлон не самая подходящая для этого ткань, поскольку плохо впитывает влагу. К тому же наше волокно сделано из исключительно тонких нитей. Тоньше, чем человеческий волос. Из такого волокна можно произвести готовый материал, обладающий повышенной плотностью. Возможно даже, водоотталкивающий.

— Брезент?

— Вполне вероятно. В такую ткань могли завернуть тело.

У Риццоли перед глазами возникла странная картинка: рулоны брезента в хозяйственном супермаркете с напечатанными на этикетках рекомендациями от производителя: ИДЕАЛЬНО ДЛЯ ПАЛАТОК, ТЕНТОВ, УПАКОВКИ ТРУПОВ.

— Если это все-таки брезент, тогда выходит, что мы имеем дело со вполне заурядной тканью, — сказала Риццоли.

— Минуточку, детектив. Позвольте продемонстрировать вам особенности этой заурядной ткани.

— Что еще за особенности?

— Есть кое-что интересное.

— Что может быть интересного в нейлоновом брезенте?

Эрин взяла со стола папку и достала оттуда распечатанную на компьютере диаграмму.

— Я сделала анализ на полное отражение.

— А что это?

— Инфракрасная микроспектроскопия для изучения отдельных волокон. На волокно направляется инфракрасный луч, и рассматривается спектр отраженного света. Эта диаграмма показывает инфракрасные характеристики самого волокна. И просто подтверждает, что перед нами нейлон шесть и шесть, как я и говорила.

— Ничего удивительного.

— Это еще не все, — сказала Эрин, и легкая улыбка тронула ее губы. Она достала следующую диаграмму и выложила ее рядом, — Здесь мы видим то же волокно под тем же инфракрасным лучом. Ничего не замечаешь?

Риццоли переводила взгляд с одного рисунка на другой.

— Они разные.

— Верно.

— Но если это одно и то же волокно, диаграммы должны быть одинаковыми.

— Для второй диаграммы я изменила плоскость изображения. Теперь отражение идет с поверхности волокна, а не из сердцевины.

— Выходит, поверхность и сердцевина отличаются.

— Правильно.

— Два разных волокна скручены?

— Нет. Это одно волокно. Но ткань прошла обработку поверхности. Вот это и показывает анализ на полное отражение — присутствие химикатов. Я прогнала его через хроматограф, и похоже, это вещество на базе силикона. После того как волокна были окрашены, на готовый продукт нанесли силиконовый слой.