Полночь - Кунц Дин

Подняв телефонную трубку, Сэм убедился, что отключена телефонная связь во всем городе, а не только одни телефоны-автоматы. Гарри усадил Сэма рядом с Тессой, а сам стал варить им кофе в кофеварке.

– Замерзли, наверное? – заметил он. – Горячий кофе вам не помешает, я думаю.

Тесса и не собиралась отказываться, она действительно замерзла и была вымотана бессонной ночью. Она только подивилась тому, как Гарри, несмотря на свои увечья, ловко исполнял роль гостеприимного хозяина, застигнутого врасплох незваными гостями.

Управляясь одной здоровой рукой и выказывая при этом удивительную сноровку, Гарри достал упаковку булочек с корицей, большой кусок шоколадного кекса из холодильника, посуду и бумажные салфетки. От помощи, предложенной Тессой и Сэмом, он вежливо и с улыбкой отказался.

Тесса почувствовала, что за этим вовсе не стоит желание что-то доказать себе или другим. Просто Гарри нравится принимать у себя гостей, пусть даже в этот поздний час и при столь необычных обстоятельствах… Вероятно, гости его не балуют своими визитами.

– К сожалению, сливок нет, – извинился Гарри, – есть только пакет молока.

– Великолепно, – успокоил его Сэм.

– Боюсь, молочника из тонкого фарфора у меня тоже не найдется, – снова извинился Гарри, ставя на стол пакет с молоком.

Тесса непроизвольно стала набрасывать в уме сценарий документального фильма про Гарри, про мужество, необходимое для сохранения своей личности в тяжелейших условиях инвалидности. Ее творческая натура давала о себе знать, несмотря на испытания, через которые ей пришлось пройти совсем недавно. Впрочем, Тесса уже давно осознала, что натура художника прорывается сквозь любые обстоятельства, глаз оператора и режиссера не закроешь крышкой, как объектив кинокамеры. Смерть сестры окрашивала ее дни скорбью, но образы, планы фильмов продолжали посещать ее, она отмечала удобные углы для съемок, интересные детали. Даже в пекле войны, спасаясь с афганскими беженцами от советских самолетов, на бреющем полете пролетавших над их головами, она думала только о съемках, только о том, как она будет монтировать этот материал, когда вернется домой. Ее съемочная группа работала всегда так же увлеченно, как и она. Поэтому Тесса и теперь не чувствовала себя виноватой, не видела ничего зазорного в том, что она смотрит на все, даже на трагедию, взглядом художника, для нее это было естественно, это было частью творчества и самой жизни.

Коляска Гарри имела подъемное устройство, позволяющее ему садиться за обычный стол. Он занял место рядом с Тессой.

Муз лежал в углу, посматривая на них изредка, поднимая голову, словно заинтересовавшись каким-то поворотом в их разговоре – хотя, вероятнее, его больше интересовал запах шоколадного кекса. Но ньюфаундленд не позволял себе приблизиться и выпрашивать подачку, и Тесса была поражена его дисциплинированностью.

Когда с кофе и булочками было покончено, Гарри произнес:

– Вы сказали, Сэм, что вас привело сюда не только мое письмо, но и все эти так называемые несчастные случаи. – Он перевел взгляд на Тессу, и, так как сидел от нее по правую сторону, его вечно наклоненная влево голова придала его лицу выражение подозрительности или по крайней мере скептицизма. Ничего подобного на самом деле не было, о чем ясно поведала его теплая улыбка. – А как вы попали сюда, мисс Локленд?

– Зовите меня Тессой, Гарри. Так вот… моей сестрой была Джэнис Кэпшоу…

– Вдова Ричарда Кэпшоу, лютеранского священника? – переспросил Гарри с удивлением.

– Совершенно верно.

– Знаете, они же часто навещали меня. Я не был их прихожанином, но они не обращали на это внимания. Мы стали с ними друзьями. Даже после смерти мужа Джэнис заглядывала ко мне время от времени. Ваша сестра, Тесса, была удивительно милым человеком. – Гарри поставил на стол чашку и протянул Тессе руку. – Она была моим другом.

Тесса пожала руку Гарри. Ладонь была жесткой, ее пожатие было сильным, словно вся сила парализованного тела выразилась в этом жесте.

– Я видел, как они несли ее тело в крематорий похоронного бюро Каллана, – сказал Гарри. – Я видел это в свой телескоп. Я, знаете ли, наблюдатель. Так уж сложилось, из этого состоит моя жизнь. Я наблюдаю. – Гарри слегка покраснел, чуть сильнее сжал руку Тессы. – Я вовсе не подглядываю. Не подумайте чего плохого. Это для меня… как участие в жизни. Я, конечно, много читаю, у меня большая библиотека, я размышляю над многими вещами, но, понимаете, только наблюдение дает мне чувство жизни, реального в ней участия. Мы потом пойдем, посмотрим, как я там все устроил. Мне кажется, вы поймете меня. Я надеюсь на это. Так вот, я видел, как они переносили тело Джэнис той ночью… хотя я догадался о том, что это была именно она, только два дня спустя, когда в местной газете появился рассказ о ее гибели. Я не мог поверить, что она умерла так, как там было написано. До сих пор не верю.

– Я тоже в это не верю, – сказала Тесса. – Именно поэтому я и приехала сюда.

С неохотой Гарри отпустил руку Тессы.

– Столько мертвых тел за последнее время, и большая часть из них кремирована ночью, причем почти всегда поблизости дежурили полицейские. Согласитесь, это странно для такого спокойного города, как этот.

Сэм ответил:

– Двенадцать смертей от несчастных случаев или самоубийств меньше чем за два месяца.

– Двенадцать? – переспросил Гарри.

– Вы не знали, что их так много?

– О нет, их гораздо больше.

На лице Сэма застыло удивление. Гарри договорил:

– Я насчитал двадцать таких случаев.

После ухода Уоткинса Шаддэк вернулся в свой кабинет и сел перед компьютером. Он вышел на связь с «Солнцем» – суперкомпьютером «Новой волны» – и продолжил разработку очередной проблемы, связанной с проектом «Лунный ястреб». Часы показывали половину третьего ночи, но он собирался поработать еще несколько часов, а спать пойти не раньше чем на рассвете.

Спустя несколько минут "зазвонил телефон прямой связи.

Вплоть до ареста Букера компьютер телефонной компании будет соединять только абонентов, прошедших через обращение. Остальные никуда позвонить не смогут, для них линии связи будут отключены. А всем, кто звонит в Мунлайт-Ков, голос с магнитофонной ленты будет вежливо объяснять, что линия находится в ремонте и будет восстановлена через сутки.

Таким образом, Шаддэк заранее знал, что звонящий ему по телефону принадлежит к числу обращенных и, кроме того, входит в его ближайшее окружение. На дисплее телефонного аппарата высветился номер абонента, и Шаддэк понял, что ему звонит Майкл Пейзep. Он взял трубку и произнес:

– Шаддэк слушает.

Звонивший тяжело дышал прямо в трубку, но не сказал ни слова.

Шаддэк нахмурился.

– Алло?

Снова ничего, кроме дыхания.

– Майкл, это ты? В конце концов в трубке раздался хриплый, гортанный голос, срывающийся на визг, а временами – на шепот. Голос Пейзера, но какой-то изменившийся, необычный:

– …что-то не так, не так, что-то не так, не могу измениться, не могу… не так… не так…

Шаддэку совсем не хотелось признавать в говорившем Майкла Пейзера, слишком странно, дико звучал голос. Он спросил:

– Кто это?

– …жажда, жажда… жажду, хочу, я жажду…

– Кто это? – переспросил сердито Шаддэк, но в сознании вертелся другой вопрос: «Что происходит?»

Звонивший издал звук, в котором были боль, ярость, отчаяние, все это вместе смешалось в один кошмарный вопль. Затем раздался грохот упавшей трубки.

Шаддэк положил трубку своего телефона, повернулся к компьютеру и, выйдя на связь с полицией, послал срочное сообщение для Ломена Уоткинса.

Сидя в кресле в темной комнате третьего этажа и склонившись к окуляру телескопа, Сэм Букер изучал служебный двор похоронного бюро Каллана. Ветер, стучащий в окно и раскачивающий деревья, почти унес из города туман, оставив на улицах лишь его обрывки. Фонари возле бюро были погашены, и в темноте был различим свет, пробивающийся сквозь опущенные жалюзи. Несомненно, там, в крыле, где находился крематорий, кипела работа, жгли трупы погибших в «Ков-Лодже».

Тесса устроилась на краю кровати, позади Сэма, и гладила Муза, положившего голову ей на колени.

Рядом в коляске сидел Гарри. При свете карманного фонарика он изучал тетрадь, в которую записывал свои наблюдения за необычными событиями, происходившими в последнее время возле похоронного бюро.

– Первый случай – по крайней мере из тех, что я заметил, – произошел ночью 28 августа, – рассказывал Гарри. – Было двадцать минут двенадцатого. Они привезли сразу четыре трупа, использовали катафалк и машину «скорой помощи». Машины сопровождала полиция. Тела были упакованы в пластиковые мешки, поэтому я ничего не могу о них сказать, но полицейские, санитары и служащие морга были явно чем-то… встревожены. Это было написано на их лицах. Они боялись чего-то. Они то и дело озирались, оглядывали окрестности, словно опасались, что кто-то увидит, чем они занимаются. Это ведь странно, не правда ли? Они же занимались своим обычным делом. Так вот, позже я прочитал в местной газете о семье Майзеров, погибшей в огне, и понял, кого привезли той ночью в похоронное бюро. По моим предположениям, они вовсе не сгорели при пожаре, так же как причиной смерти вашей сестры было совсем не самоубийства.