Казино смерти - Кунц Дин

Мое внимание привлекла крышка люка в той части потолка, которая не обвалилась. Когда я дернул за свисающую вниз веревку, крышка застонала, заскрипела, но открылась, и с ее обратной стороны к полу спустилась складная лестница.

Поднявшись наверх, в свете фонаря я увидел, что попал в технологический короб шириной в четыре и высотой в пять футов, проходящий между двенадцатым и тринадцатым этажом. Вдоль него тянулось множество медных и пластиковых труб, проводов, воздуховодов, тут же стояло оборудование систем подогрева, вентиляции, кондиционирования воздуха.

Я мог исследовать эту ранее неведомую мне территорию или вернуться вниз и выпить аммиачно-отбеливающий коктейль.

Поскольку ломтиков только что нарезанного лайма при мне не было, я залез в короб, поднял лестницу и закрыл за собой крышку люка.

Согласно легенде, все африканские слоны, когда они понимают, что скоро умрут, идут на некое кладбище, до сих пор не найденное человеком, находящееся глубоко в джунглях, где и высится гора костей и бивней.

Между двенадцатым и тринадцатым этажом развлекательного комплекса «Панаминт» я и обнаружил такое кладбище, только не слонов, а крыс. Ни одной живой не встретил, зато нашел сотни покинувших этот мир и перебравшихся в другой, где их ждал вечный сыр.

Они умирали группами по три-четыре, хотя в одном месте я увидел чуть ли не двадцать трупиков. Предположил, что все они задохнулись в дыму в ночь катастрофы. По прошествии пяти лет от них остались только черепа, кости, обрывки шерстки да иногда хвост.

До этого открытия я и представить себе не мог, что крысиные трупы вызовут у меня приступ меланхолии. Столь внезапная смерть этих шустрых зверьков навеяла грусть. Разом оборвались мечты об остатках пищи, которые они могли найти в номерах. Была поставлена точка на жарких ночах неистового совокупления. Крысиное кладбище, так же как и ненайденное слоновье, говорило о бренности этого мира.

Нет, я не оплакивал их судьбу. К горлу даже не подкатил комок. Однако всю жизнь я был верным поклонником Микки Мауса, вот на меня и подействовал этот крысиный апокалипсис.

Копоть покрывала многие поверхности, но ничего сгоревшего я не видел. Огонь бушевал в других местах, а этот технологический короб пощадил, как и двенадцатый этаж.

Высота короба составляла почти пять футов, поэтому мне не пришлось ползти, и в путешествие по нему я отправился, пригнувшись. Поначалу я не знал, что надеюсь найти, но потом сообразил, что вертикальные желоба, по которым распространялся огонь, могли также обеспечить мне спуск.

Количество оборудования меня потрясло. Поскольку термостат в каждом номере настраивался индивидуально, воздух поступал в него через отдельный блок-кондиционер. Эти блоки-кондиционеры соединялись с четырьмя магистралями, по которым циркулировала очень холодная и очень горячая вода. Все эти блоки-кондиционеры обслуживались специальными насосами, увлажнителями, бачками отбора излишней воды, образуя некий лабиринт, который напоминал мне уставленную всякой и разной техникой поверхность одного из массивных космических кораблей в «Звездных войнах», в металлических каньонах которого звездные воины сражались друг с другом.

Здесь же вместо звездных воинов я видел пауков и сотканные ими огромные паутинные поля, сложностью рисунка не уступающие галактическим спиралям, банки из-под газировки, брошенные кем-то из ремонтников, пластиковые контейнеры из-под ленча, купленного в одном из кафе быстрого обслуживания, и все тех же дохлых крыс. А потом обнаружил желоб, который мог помочь мне выйти из «Панаминта».

Квадратная шахта размерами пять на пять футов, со стенами из гофрированного металла поднималась вверх на четыре этажа и уходила вниз, в темноту, которую не мог пробить луч моего фонаря.

Трубы и воздуховоды полностью занимали три стены и половину четвертой. Оставшуюся половинку отвели под лестницу, по которой могли спускаться и подниматься ремонтные рабочие.

Желоб находился далеко от лифтовых шахт. Если Датура и Андре старались держать шахты под контролем, по этому желобу я мог спускаться совершенно спокойно: они бы меня не услышали.

На трех других стенах также имелись опоры для ног и кольца, за которые ремонтник мог зацепить страховочную цепочку.

А по центру желоба, закрепленная на самом верху, вниз уходила нейлоновая веревка толщиной в полдюйма, такая же, какими пользуются альпинисты. Массивные узлы, расположенные с интервалом в один фут, могли служить опорами для рук. Эту веревку, похоже, заменили после пожара, возможно, сотрудники службы спасения.

Я предположил, что веревка служила дополнительной страховкой. Если человек все-таки срывался с лестницы или опоры для ног и страховочная цепочка не помогали, за нейлоновую веревку он мог ухватиться уже в свободном полете.

Хотя у меня меньше обезьяньих генов, чем требовалось для успешного спуска по технологическому желобу, альтернативы я не видел. Иначе мне пришлось бы ждать материнского корабля, который по лучу поднял бы меня на борт… и в результате в отдаленном будущем меня нашли бы здесь. Не то чтобы меня, но мои кости и джинсы, на крысином кладбище.

Луч моего фонарика потускнел. Я заменил батарейки, достав запасные из рюкзака.

С помощью держалки-липучки закрепил фонарик на левом предплечье.

Сунул нож в один из карманов.

Выпил полбутылки воды, которую не оставил Дэнни, и задался вопросом, как он там. Выстрелы из ружья, должно быть, напугали его. Он, вероятно, подумал, что я мертв.

Может, я действительно умер, только еще не знаю об этом.

Я спросил себя, а не нужно ли отлить. Вроде бы такого желания пока не возникало.

Не найдя других доводов для задержки, оставив рюкзак на крысином кладбище, я начал спуск по вертикальному желобу.

На кабельном канале с очень большим номером, который, кажется, назывался «Дерьмо, которое по TV больше никто не показывает», однажды я видел древний сериал об искателях приключений, которые спустились к центру Земли и открыли там подземную цивилизацию. Естественно, империю зла.

Император напоминает Мина Безжалостного и собирается устроить войну с поверхностным миром и захватить его, как только будут разработаны лучи смерти. Или когда его огромные ногти удлинятся еще больше и будут соответствовать статусу правителя всей планеты. Выполнение любого из этих условий будет означать начало войны.

Подземный мир населен обычными ворами и бандитами, но есть еще два или три вида мутантов, женщины ходят в рогатых шляпах, и, само собой, там обитают динозавры. Фильм снимали за десятилетия до изобретения компьютерной анимации, так что роль динозавров выполняли даже не пластилиновые модели, а игуаны. На них что-то наклеивали, чтобы они выглядели даже более страшными, чем динозавры, но с первого взгляда становилось ясно, что это несчастные, затравленные игуаны.

Спускаясь по лестнице, переступая с перекладины на перекладину, я прокручивал в памяти сценарий сериала, пытаясь сосредоточиться на абсурдных усах императора, на одной ну очень забавной расе мутантов, похожих на карликов в кожаных штанах, вспоминал обрывки диалогов главных героев, их крайне неудачные попытки шутить, динозавров-игуан.

Но мои мысли продолжали возвращаться к Датуре, этому ржавому гвоздю в ноге, к Датуре, к обратному психическому магнетизму, к тому моменту, когда она вспорет мне живот и вытащит из желудка амулет. Не радовала, ой, не радовала меня такая перспектива.

И воздух в желобе оказался похуже, чем, скажем, на двенадцатом этаже, который хоть чуть-чуть, но продувался через разбитые окна. Здесь пахло теми же гарью, расплавленным пластиком, обожженным металлом, плесенью, серой, но запахи эти настолько настоялись за прошедшие годы, что воздух, казалось, становился все гуще. Еще немного, и его можно будет пить.

Время от времени к желобу подходили широкие горизонтальные трубы, иногда из них тянуло легким ветерком. Этот воздух пах иначе, чем в желобе, но не лучше.

Дважды тошнота подкатывала к горлу. И мне приходилось прерывать спуск, чтобы справиться с рвотным рефлексом.

Вонь, клаустрофобический эффект печной трубы, запахи химикалий и плесени привели к тому, что голова у меня пошла кругом, когда я спустился всего на четыре этажа.

И даже зная, что все это — плоды моего разыгравшегося воображения, я не мог не задаться вопросом, а не лежит ли на дне желоба пара трупов (человеческих — не крысиных), которых не нашли ни пожарные, ни спасатели. И не вдыхаю ли я запахи еще не до конца разложившихся тел.

Чем ниже я спускался, тем ощутимее крепла во мне решимость не светить фонарем вниз. Я боялся, что на дне желоба увижу не только два трупа, но стоящую на них улыбающуюся женщину.