Пески времени - Шелдон Сидни

– Все хорошо, – успокаивал ее Рикардо. – Все позади.

Но она продолжала дрожать.

Обняв ее, он ласково говорил:

– Бояться больше нечего. Он мертв. Обнимая ее, он ощущал ее бедра, прикосновение ее нежных губ и чувствовал, как она прижимается к нему все теснее и шепчет что-то непонятное.

Ему казалось, что он знал Грасиелу всю жизнь. И вместе с тем он не знал о ней ничего. «Кроме того, что она – сотворенное Богом чудо», – думал он.

Грасиела тоже думала о Боге. «Благодарю Тебя, Господи, за эту радость. Как я Тебе благодарна за то, что Ты наконец дал мне почувствовать, что такое любовь».

Она испытывала чувства, которые трудно передать словами, чувства, выходившие за пределы ее воображения.

Рикардо смотрел на нее, и у него по-прежнему захватывал дух от ее красоты. «Теперь она моя, – думал он. – Она не вернется в монастырь. Мы поженимся, и у нас будут замечательные дети – крепкие мальчики».

– Я люблю тебя и ни за что не расстанусь с тобой, Грасиела.

– Рикардо…

– Любимая, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты выйдешь за меня замуж?

Даже не раздумывая, Грасиела ответила:

– Да. Конечно.

И она вновь была в его объятиях. «Это то, о чем я мечтала и считала несбыточным», – думала она.

– Мы немного поживем во Франции, – говорил Рикардо. – Там мы будем в безопасности. Скоро эта борьба закончится, и мы вернемся в Испанию.

Она была уверена, что поедет с этим человека куда угодно и захочет разделить с ним любую опасность.

Они говорили не переставая. Рикардо рассказал ей о том, как он впервые встретился с Хайме Миро, о своей расторгнутой помолвке и о недовольстве своего отца. Рикардо знал, что Грасиела расскажет о своем прошлом, но она молчала.

«Я не могу рассказать ему. Он возненавидит меня», – думала она, глядя на него.

– Обними меня, – попросила Грасиела.

Они уснули. Проснувшись на заре, они смотрели, как солнце, медленно поднимаясь над горным хребтом, окрашивает склоны гор теплым красным светом.

– Нам будет безопаснее сегодня переждать здесь. Мы отправимся в путь, когда стемнеет, – сказал Рикардо.

Они достали кое-какую еду из сумки, которую им дали цыгане, и, перекусив, стали строить планы на будущее.

– Испания – страна богатейших возможностей, – говорил Рикардо. – Или она будет такой, когда наступит мир. У меня десятки разных идей. У нас будет свое собственное дело. Мы купим прекрасный дом и будем воспитывать красивых сыновей.

– И прелестных дочерей.

– И прелестных дочерей, – улыбнулся он. – Я никогда не думал, что могу быть так счастлив. – Я тоже, Рикардо.

– Через два дня мы доберемся до Логроньо и встретимся с остальными, сказал Рикардо, взяв ее за руку. – Мы скажем им, что ты не вернешься в монастырь.

– Интересно, как они к этому отнесутся. – И она рассмеялась. -Впрочем, мне все равно. Господь понимает. Я люблю свою монастырскую жизнь, – тихо сказала она, – но…

Прильнув к нему, она поцеловала его.

– Мне еще нужно во многом разобраться, чтобы получше узнать тебя, сказал Рикардо.

– Я не понимаю, о чем ты? – с недоумением спросила она.

– Те годы, что ты провела в монастыре в отрыве от мира… Скажи мне, милая, тебе не жалко, что ты потеряла столько лет?

Как ей было объяснить ему?

– Рикардо, я ничего не потеряла. Неужели мне действительно есть о чем жалеть?

Он думал обо всем этом и не знал, с чего начать. Он понимал, что события, казавшиеся ему столь важными, ничего не значили для монахинь. Что могли значить для них войны, вроде арабо-израильского конфликта, берлинская стена, убийства политических лидеров, таких, как Джон Кеннеди и его брат Роберт Кеннеди, убийство Мартина Лютера Кинга – выдающегося негритянского лидера мирного движения за равноправие негров, голод, наводнения, землетрясения, забастовки и демонстрации протеста против жестокости по отношению к человеку?

В конце концов, насколько хоть что-то из этого могло бы повлиять на ее личную жизнь? Или на жизнь большинства людей на земле?

Наконец Рикардо сказал:

– С одной стороны, ты не много потеряла, но, с другой стороны, тебе есть о чем жалеть. Все эти годы происходило что-то значительное. Это жизнь. За то время, что ты провела в заточении, рождались и вырастали дети, женились возлюбленные, люди страдали, радовались, умирали, и мы все были частью этого, частью жизни.

– А ты думаешь, я не была? – спросила Грасиела.

И тут ее словно прорвало. Она рассказала ему все, прежде чем смогла остановиться.

– Когда-то и я была частью этой жизни, о которой ты говоришь, и это был сущий ад. Моя мать была шлюхой, и каждую ночь у меня появлялся новый «дядя». Когда мне было четырнадцать лет, я отдалась мужчине, потому что меня к нему влекло, и я ревновала свою мать к нему и к тому, чем они занимались. – Слова лились из нее непрерывным потоком. – Я бы тоже стала шлюхой, если бы оставалась частью той жизни, которую ты считаешь такой драгоценной. Нет, я не думаю, что я чего-то лишилась. Я приобрела. Я нашла настоящий мир, полный покоя и добра.

Потрясенный Рикардо смотрел на нее.

– Прости. Я не хотел…

Она разрыдалась. Обняв ее, он пытался ее успокоить:

– Все хорошо. Все уже позади. Ты была маленькой. Я люблю тебя.

Рикардо словно отпустил ей грехи. Она рассказала ему о своем ужасном прошлом, а он все-таки простил ее. И, что было чудом из чудес, продолжал любить ее.

Он крепко прижал ее к себе. У Федерико Гарсиа Лорки есть такое стихотворение:

Не опускается мгла, чтоб не смог я прийти, и чтоб ты не смогла…

Все равно ты придешь, хоть бы губы сжигал тебе дождь соляной.

Не поднимается мгла, чтоб не смог я прийти и чтоб ты не смогла…

Ты придешь лабиринтами ночи, где выхода нет.

Не опускается мгла, не поднимается мгла, чтобы я без тебя умирал,

Чтобы ты без меня умерла.

И вдруг она вспомнила о том, что их ищут солдаты, и подумала, суждено ли ей и ее возлюбленному Рикардо дожить до их счастливого будущего.

Отсутствовало какое-то связующее звено – ключ к разгадке прошлого, и Элан Такер был твердо намерен найти его. В газете не упоминалось о брошенном ребенке, но будет несложно выяснить дату, когда девочка попала в приют. Если эта дата совпадает с днем авиакатастрофы, то Элен Скотт предстоит объяснить это интересное совпадение. «Она не могла оказаться такой глупой, – размышлял Элан Такер. – Было бы слишком рискованно заявить о том, что наследница Скоттов погибла, и затем оставить ее на пороге фермы. Рискованно. Очень рискованно. Но, с другой стороны, было ради чего рисковать: „Скотт индастриз“. Да, она могла пойти на это. Если это семейная тайна, то она стоит больших денег, и ей придется дорого заплатить за нее».

Такер понимал, что он должен быть очень осторожен. От отдавал себе отчет, с кем имеет дело. Ему противостояла грозная сила. Он знал, что, прежде чем действовать, он должен иметь все неопровержимые доказательства. Повторный визит к отцу Беррендо оказался его первой неудачей на этом пути.

– Падре, я бы хотел поговорить с хозяевами той фермы, где была найдена Патриция… Миган.

Старый священник улыбнулся.

– Надеюсь, вам еще долго не удастся с ними поговорить.

Такер непонимающе смотрел на него.

– Вы хотите сказать?…

– Они уже давно умерли.

«Проклятье». Тогда нужно искать какие-то другие пути.

– Вы говорили, что ребенок попал в больницу с воспалением легких?

– Да.

«Там должны остаться записи».

– Что это за больница?

– Она сгорела в 1961 году. На ее месте построили новую.

Отец Беррендо увидел, как на лице его собеседника отразилось замешательство.

– Не забывайте, сеньор, что сведения, интересующие вас, двадцативосьмилетней

давности. Многое изменилось за это время.

«Ничто меня не остановит, – думал Такер. – Особенно теперь, когда я так близок к разгадке. Должны же были сохраниться на нее какие-то бумаги». Оставалось еще одно место, где он мог что-то узнать, – приют.

Он ежедневно отчитывался перед Элен Скотт.

– Постоянно держите меня в курсе того, как развиваются события. Как только девочка найдется, я должна немедленно знать об этом.

И Элана Такера удивляла настойчивость, звучавшая в ее голосе. «Похоже, что она в жуткой спешке по поводу того, что случилось столько лет назад. Почему? Ну не все сразу. Сначала мне нужно найти интересующие меня доказательства».

Тем же утром Элан Такер побывал в приюте. Он посмотрел на мрачную комнату, где шумно галдели игравшие дети, и подумал: «Вот здесь выросла наследница династии Скоттов, а эта тварь в Нью-Йорке распоряжалась всеми деньгами и полнотой власти. Ну теперь ей придется поделиться с вашим покорным слугой. Да, мы с ней составим мощным альянс, Элен Скотт и я».

– Чем я могу вам помочь, сеньор? – спросила подошедшая к нему девушка.