Окаянный талант - Гладкий Виталий Дмитриевич

«Скорее всего, Нидерланды, – подумал художник, совсем сбитый с толку. – Кустарная работа… Но что значат все эти ухищрения? Нынешним заказчикам, понятия не имеющим в живописи, чаще всего без разницы, на чем будут изображены их физиономии. Некоторые художники пишут картины даже на паршивом картоне, не выдерживающем никакой критики. И ничего. Обычно такие холсты, как этот, в основном искусственно состаренные, применяют при изготовлении подделок, ради больших гешефтов, но портрет-то зачем? Загадка…»

До двенадцати, когда должен был прийти клиент, оставался почти час, и Олег сварил себе кофе. По дороге он забежал в гастроном и накупил много продуктов, едва пакеты до мастерской дотащил.

Добавив в кофе грамм двадцать коньяка, художник начал задумчиво прихлебывать обжигающую нёбо горечь. В голове роились мысли – одна мрачней другой.

Он думал, что за всю свою жизнь ему не доводилось испытать столько разных приключений. А еще Олегу сильно захотелось вернуться на круги своя, но он прекрасно понимал, что назад ходу уже нет…

Клиент опоздал на тридцать минут. Олег даже начал его выглядывать, сидя у окна. Наконец в половине первого к дому подъехали две импортные машины – черный «мерседес» и вторая (сверху художник не смог определить ее марку), с охраной.

«Круто, – подумал художник, чувствуя, что начинает волноваться. – Интересные знакомые у этого Карлы…»

Мужчина, который вошел в мастерскую, представлял собой яркий образец большого чиновника в постсоветской России. Вальяжный, упитанный, в костюме стоимостью не менее пяти тысяч долларов, с золотыми швейцарскими часами на запястье руки, он олицетворял собой наглую безнаказанную силу провинциальной бюрократии.

Едва глянув на него, Олег тут же предположил, что, кроме взяток на своем чиновном посту, у этого господина есть еще и заводик, возможно, не один, и скорее всего, по розливу водки. А на чем еще можно заработать кучу денег, как не на гнусном суррогатном пойле, от которого люди мрут, как мухи?

И попробуй останови деятельность такого «бизнесмена», если вся милиция и прокуратура ходит под его крылом.

Вместе с ним в мастерскую вошли два охранника, которые без лишних слов осмотрели все ниши и шкафы. Удовлетворившись осмотром, один удалился, а второй остался у входа. Он не спускал глаз с Олега, следил за ним, как кот за мышью, готовый в любой момент пустить в ход оружие.

– Илья Максимович, – представился чиновный клиент Олегу, но руки не подал.

– Очень приятно, Олег, – вежливо ответил художник.

– Мне сказали, что вы лучший в своей деле… – сказал клиент, разглядывая интерьер мастерской с брезгливой миной; в его голосе явственно прозвучало сомнение.

Олег лишь вздохнул сокрушенно про себя – надо было сделать генеральную уборку. Не успел. Правда, не очень и хотелось.

Он мысленно поставил себя на место клиента, и совсем по-иному посмотрел на стены с ободранными обоями – будто их местами погрыз пес, на кучи разного хлама по углам мастерской, на старый письменный стол, испещренный пятнами самого разного происхождения, на картоны со старыми эскизами, развешанные по стенам; глядя на них можно было подумать, что это работы начинающего художника…

Нет, картина, открывшаяся взору чиновного клиента, точно не впечатляла.

– Цыплят по осени считают, – ответил Олег сдержанно, но с вызовом, чувствуя, что начинает заводиться.

– Что ж, посмотрим… – Илья Максимович бросил взгляд на свои наручные часы. – Сегодня у меня мало времени. От силы час и сорок минут.

– Для начала достаточно, – коротко ответил Олег.

Он усадил его в кресло, предварительно застелив сидение куском чистого негрунтованного холста, и начал работать над рисунком. Постепенно он полностью отключился от окружающей действительности и очнулся лишь от слов своего «натурщика»:

– Мне пора.

– Да-да, конечно…

Олег болезненно поморщился – еще бы полчаса не помешали. Остались мелкие уточнения; обычно их делают во время работы маслом, но уж больно заказ был ответственным.

Художник понимал, что просто обязан добиться того, чего ждал от портрета заказчик-иностранец – сходства не только внешнего, но и внутреннего. Это не одно и то же. Об этом Карл Францевич заявил при первой же встрече, расхваливая купленный им портрет кисти Радлова.

И потом – требование готовить краски вручную…

Дело, в общем-то, было ясным. И Олег только порадовался, что его клиент принадлежит к новобарскому сословию новой России. Нувориши и вороватые чиновники не вызывали в нем никаких эмоций, кроме презрения и пролетарской ненависти.