Свидетель - Герритсен Тесс

Часом позже Блэк сидел, съежившись, в кухне, с чашкой кофе, и пытался сложить кусочки мозаики. Что же все-таки случилось? Он помнил, как приехал на машине. Помнил, как шел с кейсом по дорожке и, похоже, дошел до середины. А потом… что?

Арчибальд Блэк поморщился от какой-то уходящей боли. Потер шею. И вдруг вспомнил нечто странное, случившееся перед тем, как он потерял сознание. Что-то, ассоциировавшееся с болью в шее.

Он подошел к зеркалу. Присмотрелся. Так и есть – крохотный след от укола. И первая – абсурдная – мысль: вампиры. Ну конечно. Черт возьми, Арчибальд. Ты же ученый. Найди какое-нибудь рациональное объяснение.

Блэк достал из бельевой корзины свою промокшую рубашку и, внимательно ее осмотрев, обнаружил на воротнике капельку крови. Потом обнаружил и кое-что поинтереснее: самую обычную портновскую булавку. Она была воткнута в воротник, и оставили ее, несомненно, работники химчистки. Вот оно, рациональное объяснение. Он укололся забытой булавкой и потерял сознание.

Блэк с отвращением швырнул рубашку в корзину. Утром надо первым делом заехать в «Тайди герлз», высказать претензии и потребовать в качестве компенсации бесплатной чистки костюма.

Вот где настоящие вампиры.

– Тебе сильно повезет, если ты сойдешь за него даже при плохом освещении, – сказала Кэти.

Отступив, она еще раз окинула Виктора придирчивым взглядом. Потом обошла вокруг, рассматривая только что покрашенные волосы и новое лицо. Цвет глаз изменили с помощью линз. Кэти сделала почти все, что могла, но понимала – этого недостаточно. Впрочем, она вряд ли осталась бы довольна, даже если бы сделала свою работу в десять раз лучше, – ведь на кону стояла жизнь Виктора.

– А по-моему, вылитый Блэк, – не согласился Половски. – От настоящего не отличишь. Так что вам не нравится?

– Не нравится то, что сама затея совершенно безумная. Послушайте, давайте все отменим.

– Вы работали с ним полдня. Вы сделали точную копию Блэка, вплоть до веснушек на носу. Чего не хватает? Что еще здесь можно улучшить?

– Не знаю. Просто мне все это не нравится. У меня плохое предчувствие.

Некоторое время все молчали. Потом Олли покачал головой:

– Женская интуиция. Игнорировать ее бывает опасно.

– Что ж, вот вам моя интуиция, – заявил Половски. – По-моему, все получится. Лучшего варианта у нас нет. И это наш шанс закончить дело.

Кэти повернулась к Виктору:

– Если не получится, пострадаешь только ты. Тебе и решать. – На самом деле она хотела сказать другое: «Пожалуйста. Не делай этого. Останься со мной. Живой и со мной». Но, глядя ему в глаза, Кэти знала, что он уже все решил и что, как бы она ни желала этого, он никогда не будет с ней.

– Кэти, у нас все получится. И ты должна в это верить.

Не говоря ни слова, она повернулась и вышла. Фургон стоял на парковке мотеля «Рок-абай». Было темно и холодно. Кэти обняла себя. За спиной хлопнула дверь. Он подошел к ней сзади.

– Тебе не обязательно здесь оставаться. Пляж в Мексике… не забыла? Можешь улететь туда еще сегодня.

– Хочешь, чтобы я улетела?

Пауза.

– Да.

Она пожала плечами – получилась жалкая претензия на безразличие.

– Хорошо. Наверное, так действительно будет лучше. Я свое дело сделала.

– Ты спасла мне жизнь. Я в долгу перед тобой. Самое меньшее, что я могу сделать для тебя, – это позаботиться о твоей безопасности.

Кэти повернулась к нему:

– Тебя это больше всего беспокоит, да? Что ты чем-то мне обязан?

– Больше всего меня беспокоит, что ты можешь попасть под перекрестный огонь. Я готов рискнуть. Готов проникнуть в «Виратек». Готов наделать глупостей. Но не готов увидеть, как из-за меня пострадаешь ты. Понимаешь? – Он притянул ее к себе. – Кэти, Кэти. Я же не сумасшедший. И не хочу умирать. Но я не смогу защитить тебя…

Она прижалась лицом к его груди. Его сердце билось так спокойно, так ровно. Страшно было даже представить, что оно перестанет биться, что эти руки не будут больше обнимать ее. Если ему достает смелости пуститься в эту безумную авантюру, то почему такой же смелости не хватает ей? Я прошла с тобой весь этот путь. Как я могу теперь уйти? Как я могу уйти, зная, что люблю тебя?

Дверца открылась, и парковочную площадку рассекла полоска света.

– Герш? – окликнул Олли. – Уже поздно. Если мы собираемся провернуть это дельце, пора отправляться.

Виктор все еще смотрел на нее.