Девушка, которая взрывала воздушные замки - Ларссон Стиг

Он обрисовал там стратегию, которую ей уже объясняла Анника Джаннини. Когда с ней разговаривала Анника, Лисбет слушала довольно рассеянно и отстраненно, словно бы это касалось кого-то другого. Но Микаэль Блумквист, в отличие от Анники Джаннини, знал ее тайны и потому имел возможность аргументировать стратегию более веско. Лисбет спустилась к четвертому абзацу.

Твоя дальнейшая судьба целиком и полностью в твоих руках. Сколько бы ради тебя ни вкалывала Анника или как бы тебя ни поддерживали мы с Арманским, Пальмгреном и остальными, это не сыграет особой роли. Я не собираюсь пытаться тебя на что-то уговорить. Ты должна сама решить, как тебе поступить. Либо ты склонишь суд на свою сторону, либо позволишь им себя засудить. Но чтобы выиграть, тебе необходимо драться.

Она выключила компьютер и посмотрела на потолок. Микаэль просил у нее разрешения рассказать в книге правду. Он собирался утаить то, что Бьюрман ее насиловал. Уже даже написал эту часть, прикрыв стыковку утверждением, что Бьюрман вступил в сотрудничество с Залаченко, которое лопнуло, когда он потерял самообладание, и Нидерману пришлось его убить. В мотивы Бьюрмана он не вдавался.

Чертов Калле Блумквист усложнял ей жизнь.

Лисбет надолго задумалась.

В два часа ночи она взяла компьютер и открыла текстовый редактор. Потом кликнула на новый документ, достала стилус и начала набирать текст по буквам дигитальной клавиатуры.

Меня зовут Лисбет Саландер. Я родилась 30 апреля 1978 года. Моя мать — Агнета София Саландер. Когда я родилась, ей было 17 лет. Мой отец — психопат, убийца и мучитель женщин по имени Александр Залаченко. Раньше он работал нелегальным агентом советской военной разведки ГРУ в Западной Европе.

Дело продвигалось медленно, поскольку ей приходилось тыкать в каждую букву по отдельности. Прежде чем записать предложение, она формулировала его в голове и в написанный текст не вносила ни единого исправления. Лисбет работала до четырех часов утра, а потом выключила компьютер и поместила его на зарядку в углубление за прикроватной тумбочкой. К этому времени она успела написать текст, соответствующий двум страницам А4 с одним интервалом.

Эрика Бергер проснулась в семь часов утра. Она совсем не чувствовала себя выспавшейся, хоть и проспала восемь часов подряд. Микаэль Блумквист по-прежнему крепко спал.

Для начала Эрика включила мобильный телефон и проверила, не пришли ли ей какие-нибудь сообщения. Дисплей показал, что ей одиннадцать раз звонил муж, Грегер Бекман. Дьявол. Я забыла позвонить. Она набрала номер и объяснила, где находится и почему не приехала домой накануне вечером. Муж явно злился.

— Эрика, никогда больше так не делай. Ты знаешь, что дело не в Микаэле, но я ночью чуть с ума не сошел. Я безумно боялся, что с тобой что-то случилось. Если не приезжаешь домой, ты обязана звонить и сообщать. О таких вещах не забывают.

Грегер Бекман был в курсе того, что Микаэль Блумквист является любовником его жены, и против их связи абсолютно не возражал. Но раньше, решив остаться у Микаэля, она всегда сперва звонила мужу и объясняла ситуацию. На этот же раз она отправилась в «Хилтон» с единственной мыслью — поспать.

— Прости, — сказала она. — Я вчера просто-напросто сломалась.

Он немного поворчал.

— Грегер, не сердись. У меня сейчас на это нет сил. Обругаешь меня вечером.

Он несколько умерил ворчание, пообещав отругать ее, как только она попадется ему на глаза.

— О'кей. Как там Блумквист?

— Он спит. — Она вдруг рассмеялась. — Хочешь верь, хочешь нет, но мы уснули в течение пяти минут после того, как легли. Такого прежде не бывало.

— Эрика, это серьезно. Может, тебе следует сходить к врачу?

Закончив разговор с мужем, она позвонила в диспетчерскую службу «СМП» и оставила сообщение для ответственного секретаря редакции Петера Фредрикссона. В нем она объяснила, что у нее возникли особые обстоятельства и она придет позже обычного, а также попросила отменить запланированную встречу с сотрудниками отдела культуры.

Потом Эрика нашла свою сумку, извлекла оттуда зубную щетку и отправилась в ванную. А затем вновь подошла к кровати и разбудила Микаэля.

— Привет, — пробормотал он.

— Привет, — ответила она. — Давай-ка быстренько в ванную, мыться и чистить зубы.

— Че… чего?

Он сел и стал оглядываться с таким растерянным видом, что Эрике пришлось объяснить ему, что он находится в гостинице «Хилтон», возле Шлюза. Микаэль кивнул.

— Так вот. Отправляйся в ванную.

— Почему?

— Потому что когда ты оттуда выйдешь, я хочу заняться с тобой сексом.

Он посмотрел на наручные часы.

— И поторопись. У меня в одиннадцать совещание, и мне нужно по крайней мере полчаса, чтобы накраситься. И по пути на работу еще надо успеть купить чистую майку. У нас остается около двух часов, чтобы наверстать упущенное.

Микаэль отправился в ванную.

Йеркер Хольмберг припарковал «форд» отца перед домом бывшего премьер-министра Турбьёрна Фельдина в Осе, около местечка Рамвик, в муниципалитете Хернёсанд. Он вышел из машины и огляделся. Было утро четверга. Моросил дождь, поля уже основательно позеленели. В свои семьдесят девять Фельдин больше активно сельским хозяйством не занимался, и Хольмберга заинтересовало, кто же тогда тут сеет и жнет. Он знал, что за ним наблюдают из кухонного окна — в сельской местности это было правилом. Он сам вырос неподалеку от Рамвика, и от его дома было рукой подать до моста Сандёбрун — одного из красивейших мест в мире, как считал Йеркер Хольмберг.

Он поднялся на крыльцо и позвонил.

Бывший лидер Партии центра казался старым, но, похоже, по-прежнему был бодр и полон сил.

— Здравствуйте, Турбьёрн. Меня зовут Йеркер Хольмберг. Мы с вами встречались, правда, в последний раз довольно давно. Я сын Густава Хольмберга, который был депутатом от Центра в семидесятых и восьмидесятых годах.

— Здравствуй. Да, Йеркер, я тебя узнаю. Если не ошибаюсь, ты работаешь полицейским в Стокгольме. В последний раз мы виделись, должно быть, лет десять-пятнадцать назад.

— Думаю, даже больше. Можно мне войти?

Пока Турбьёрн Фельдин наливал кофе, Йеркер уселся за кухонный стол.

— Надеюсь, с твоим отцом все в порядке. Ты не поэтому приехал?

— Нет. Отец чувствует себя хорошо и в данный момент чинит крышу на доме.

— Сколько ему сейчас лет?

— Два месяца назад исполнилось семьдесят один.

— Вот как, — сказал Фельдин, усаживаясь. — Тогда чем обязан визиту?

Йеркер Хольмберг посмотрел в окно кухни. Около его машины появилась сорока и стала обследовать землю. Затем он обратился к Фельдину:

— Я явился незваным и с большой проблемой. Не исключаю, что по окончании этого разговора я вылечу с работы. Иными словами, я здесь по работе, но мой начальник — руководитель отдела по борьбе с насильственными преступлениями, об этом визите не знает.

— Звучит серьезно.

— Но я боюсь, что мое бездействие может привести к совершению грубых противозаконных действий, и к тому же повторно.

— Будет лучше, если ты все объяснишь.

— Это касается мужчины по имени Александр Залаченко. Он был шпионом русского ГРУ и перебежал в Швецию в день выборов семьдесят шестого года. Здесь ему дали убежище и привлекли к работе на СЭПО. У меня есть основания полагать, что эта история вам знакома.

Турбьёрн Фельдин пристально посмотрел на Йеркера Хольмберга.

— Это долгая история, — сказал Хольмберг и начал рассказывать о предварительном следствии, в котором участвовал в последние месяцы.

Эрика Бергер перевернулась на живот, сцепила руки в замок и оперлась о них головой. Внезапно она улыбнулась.

— Микаэль, ты никогда не задумывался о том, что мы с тобой на самом деле законченные психи?

— Это почему?

— По крайней мере, я. Я все время тебя хочу. Прямо как обезумевшая школьница.

— Вот как.

— А потом мне хочется поехать домой и переспать с мужем.

Микаэль засмеялся.

— Я знаю хорошего врача, — сказал он.

Она ткнула его пальцем в живот.

— Микаэль, мне начинает казаться, что вся история с переходом в «СМП» — грандиозная ошибка.

— Ерунда. Для тебя это великолепный шанс. Если кто и может вдохнуть жизнь в эту падаль, так только ты.

— Да, возможно. Но в этом-то и проблема. «СМП» производит впечатление падали. А ты еще вчера вечером подбросил лакомый кусочек про Магнуса Боргшё. Просто не понимаю, что я там делаю.

— Подожди, все утрясется.

— Да. Но ситуация с Боргшё не из приятных. Представления не имею, как с ней разобраться.

— Я тоже. Но мы что-нибудь придумаем.

Она немного полежала молча.

— Мне тебя не хватает.