Дьявольская колония - Роллинс Джеймс

Грей оглянулся на своих спутников.

«Неподалеку от Нашвилла?»

— Ну да, похоже, мы по-прежнему тащимся по следу этих ребят, — пробормотал Монк. — Сначала Исландия, и вот теперь Теннесси.

К счастью, Хейсман его не услышал. Куратор продолжал:

— Опять же, никаких убедительных объяснений смерти Льюиса нет. Несмотря на два огнестрельных ранения, одно в живот, другое в голову, его смерть была списана на самоубийство. И такое мнение существовало на протяжении столетий, до самого недавнего времени. Сейчас общепризнано, что Льюис на самом деле был убит, или с целью ограбления, или наемным убийцей.

— Какие подробности известны о той ночи, когда он был убит? — спросил Грей.

— Есть несколько отчетов об этом, но наиболее полный принадлежит миссис Гриндер, жене хозяина гостиницы, которая в ту ночь была там одна. Женщина говорила о выстрелах, о шуме борьбы, затем она услышала, как Льюис зовет на помощь, но она была слишком напугана и заглянула к нему, только когда уже рассвело. Миссис Гриндер обнаружила Льюиса умирающим в его комнате, распростертым на накидке из бизоньей шкуры, пропитанной кровью. Жизнь в нем едва теплилась. Последние его слова были загадочными: «Я выполнил свое дело». Как будто он в конечном счете все-таки одержал верх над своими убийцами.

Грей почувствовал, как у него чаще забилось сердце. Несомненно, это было очень важно. Но Хейсман упомянул еще кое-что…

Впрочем, куратор еще не закончил.

— Однако есть много домыслов о последних днях Льюиса, о том, кто мог его убить. Все свидетельства указывают на бригадного генерала Джеймса Уилкинсона, сообщника известного предателя Аарона Бэрра.[35] Многие считают, что генерал лично организовал убийство. В этих теориях также намекается, что Льюис по-прежнему действовал в качестве шпиона Джефферсона и у него при себе имелось нечто очень важное, что он хотел доставить в Вашингтон.

Грей мысленно представил старинную золотую пластину. А что, если Гильдия завладела своей пластиной как раз в гостинице «Таверна Гриндера»? Грей вспомнил, как уже называл Мериуэзера Льюиса оперативником «Сигмы» колониальной эпохи: разведчик, военный, ученый. Не был ли Уилкинсон одним из тех могущественных врагов, предшественников нынешней Гильдии, о которых упоминали Джефферсон и Франклин? И он убил Льюиса, чтобы получить в свои руки золотую пластину?

Грей почувствовал, что история повторяется снова.

«Неужели та же самая битва продолжается два столетия спустя?»

И все же он чувствовал, что упускает какой-то ключевой элемент. Что-то проскользнуло у него в сознании, но так и не задержалось.

Здесь его опередила Сейхан.

— Кажется, вы упомянули, что Льюис умер, истекая кровью на накидке из бизоньей шкуры.

— Совершенно верно.

Грей с признательностью посмотрел на Сейхан, но та лишь пожала плечами.

— Доктор Хейсман, — сказал он, — а разве в дневнике Фортескью не говорится о том, что череп мастодонта был завернут в бизонью шкуру?

— Дайте-ка проверить. — Хейсман тихо присвистнул, и за этим звуком последовал шелест страниц. — Ага, вот оно. Здесь упоминается просто «разрисованная шкура бизона».

— И что с ней сталось? — спросила Сейхан.

— Тут ничего не говорится.

Настал черед Грея задать свой вопрос.

— Есть какие-либо данные о том, что у Джефферсона была разрисованная бизонья шкура?

— Вот вы об этом упомянули, и я вспомнил, что да, есть. Президент собрал огромную личную коллекцию предметов индейской культуры и быта, которую хранил у себя дома в Монтиселло. Одной из главных ее достопримечательностей была украшенная шкура. Говорили, что Джефферсон получил ее от Льюиса, который прислал ее из своей экспедиции. Якобы шкура была очень древняя и поразительно красивая. Однако после смерти Джефферсона большая часть его коллекции, включая знаменитую шкуру, бесследно исчезла.

«Странно…»

Грей задумался. А что, если во всех этих случаях речь идет об одной и той же бизоньей шкуре? Что, если Льюис забрал ее с собой, чтобы найти затерянный город? Может быть, для решения загадки Четырнадцатой колонии требовались и карта, и шкура? А затем Льюис отправил шкуру обратно Джефферсону в качестве доказательства своего успеха?

Грей понимал, что у него нет ничего: одни предположения, сплошные дыры. Например, почему в момент смерти Льюиса шкура оказалась снова у него? Не этим ли объясняются загадочные слова, произнесенные им на последнем издыхании: «Я выполнил свое дело»? Быть может, Уилкинсон или какой-то другой грабитель забрал у Льюиса золотую пластину, но тому удалось сохранить гораздо более важную бизонью шкуру?

Заговорил новый игрок.

— Доктор Хейсман, — послышался голос Кэт, — вы можете сказать, что произошло с телом Льюиса?

— Ничего особенного. Трагедия, если учесть, что он был национальным героем. Но поскольку его смерть была объявлена самоубийством, Льюис был похоронен на земле той самой гостиницы. Там, в Теннесси.

— И разумно предположить, что он был погребен вместе со всеми своими пожитками? — продолжала Кэт.

— Обычно поступали именно так. Иногда власти отсылали деньги или что-либо ценное, обнаруженное при умершем, его наследникам.

— Но вряд ли кто-то стал связываться с пропитанной кровью бизоньей шкурой, — добавил Грей.

Монк зашевелился, отрывая взгляд от дороги.

— Ты полагаешь, шкура до сих пор лежит в могиле Льюиса?

— Существует только один способ это установить, — сказал Грей. — Нам нужно выкопать тело Мериуэзера Льюиса.

1 июня, 04 часа 15 минут

Йеллоустоунский национальный парк

Вертолет снижался к затянутому паром геотермальному сердцу Йеллоустоуна. Ночь все еще не сдавала свои позиции среди этого примитивного ландшафта бурлящих озер, бело-серых конических вершин и окутанных покрывалом тумана рек и ручьев, которыми изобиловала верхняя часть бассейна гейзеров. Дальше простирались темные луга и черные рощи широкохвойной скрученной сосны, тянущиеся до отдаленных плато и гор.

Однако человек оставил свою отметину в этом национальном достоянии, разительной смеси мирной красоты природы и адской геологической активности. В предрассветных сумерках отчетливо были видны полоски улиц, освещенных фонарями, и вереницы пучков света фар, тянущихся по редким дорогам, петляющим по территории парка. Эвакуация, на которой настоял Пейнтер, была в самом разгаре, и весь парк, на пике туристического сезона, превратился в одну сплошную дорожную пробку. Тут и там на перекрестках виднелись мигающие синие огни полицейских машин. Сотрудники службы безопасности старались как можно быстрее очистить территорию парка.

Пейнтер взглянул на циферблат.

«Осталось два часа».

Всем выбраться отсюда не удастся, но все равно нужно было постараться. Пейнтер приказал начать эвакуацию два часа назад, когда покинул Флагстафф и устремился на север на маленьком частном самолете. Самолет совершил посадку на крохотном аэродроме в западной части Монтаны, в нескольких милях от западного въезда на территорию парка. Далее к месту встречи Пейнтер отправился на вертолете.

Впереди показалась стоянка. На ней уже приземлились два вертолета. Похоже, группа Рафаэля прибыла сюда первой, однако у нее изначально была большая фора, поскольку ей предстояло лететь напрямую из Солт-Лейк-Сити. Два отряда должны были встретиться в гостинице «Старый Служака», внушительном здании, построенном в самом начале двадцатого столетия. Семиэтажное строение в сельском стиле, с остроконечной крышей и массивными балками перекрытий, было самым большим бревенчатым зданием в мире. Возведено оно было целиком из местной сосны и песчаника.

Гостиницу построили на господствующей высоте, откуда открывался идеальный вид на ее тезку. Величественный фонтан пара и кипящей воды вздымался в воздух почти на двести футов. Старый Служака, самый известный гейзер долины, оживал приблизительно каждые девяносто минут.

Пейнтер молил бога о том, чтобы долина сохранилась к следующему плановому выбросу гейзера.

Позади Старого Служаки извивалась Огненная Река, вдоль которой тянулись другие гейзеры, все с причудливыми названиями: Пчелиный Улей, Спазмы, Замок, Чавкающий Рот, Маленький Шприц, Великанша и многие другие, а также многочисленные озера, отдушины и горячие источники.

Дверь вертолета открылась, выпуская Пейнтера и его спутников в этот суровый, поразительно красивый мир. Однако они прилетели сюда не для того, чтобы любоваться красотами природы.

— Вонизм, — заметил Ковальски.

Пейнтер так и не понял, говорил ли он о запахе сероводорода в воздухе или имел в виду безвыходную ситуацию. Угрюмо оглядевшись по сторонам, великан плотнее укутался в длинное пальто.