Дьявольская колония - Роллинс Джеймс

— Как отец провел последнюю ночь? — спросил Грей.

Мэри прошла в палату.

— Хорошо. После пониженной дозы лекарства он спокойно спит до самого утра.

— Вы сегодня захватили Кьюти или Шайнера?

Мэри улыбнулась.

— Обоих.

Это были два ассистента Мэри, две таксы. На пациентов, страдающих болезнью Альцгеймера, очень благотворное влияние оказывало общение с животными. Грей никак не мог предположить, что это средство подействует на его отца, однако, придя в больницу в прошлое воскресенье, он обнаружил, что Шайнер мирно спит в постели рядом с отцом, который смотрит по телевизору футбол.

Однако даже тот день выдался тяжелым.

Тяжелыми были все дни.

Мэри бесшумно удалилась. Грей снова повернулся к отцу.

Он старался приходить в больницу каждое утро, чтобы быть рядом с отцом, когда тот проснется. Это были самые трудные моменты. Уже дважды оказывалось, что отец Грея начисто забыл о смерти своей жены. Неврологи считали, что на осознание этой трагедии потребуется какое-то время.

Поэтому Грею снова и снова приходилось повторять отцу про горькую утрату. Отец всегда отличался вспыльчивостью, а болезнь Альцгеймера еще больше усугубила это. Трижды Грей сталкивался с гневом, слезами, обвинениями. Он принимал все подобные вспышки безропотно, возможно, в глубине души даже радуясь этому.

Шаги в коридоре снова привлекли его внимание к двери.

В палату заглянула Мэри.

— Вы ничего не имеете против посетителя?

В дверях показалась Сейхан, смущенная, готовая броситься наутек. Она была в голубых джинсах и тонкой блузке, с перекинутой через руку мотоциклетной курткой.

Грей махнул рукой, приглашая Сейхан войти, и попросил Мэри закрыть дверь.

Пройдя в палату, Сейхан пододвинула второй стул и села рядом с Греем.

— Я так и думала, что застану тебя здесь. Хотела поделиться тем, что мне удалось узнать, так как затем я уезжаю в Нью-Йорк. Хочу проследить одну ниточку. Подумала, может быть, ты присоединишься ко мне.

— И что ты выяснила?

— Хейсман и эта его ассистентка…

— Шарин.

— Оба чисты. Непричастны к взрыву. Похоже, Уолдорф устроил все сам, используя личные связи. Сомневаюсь, что он даже получил согласие руководства Гильдии. На мой взгляд, он действовал в одиночку, пытался трусливо отомстить тебе и Монку. Судя по тому, что бомбы были заложены за несколько часов до того, как Уолдорф покончил с собой, полагаю, это был запасный вариант, на тот случай если ему не удалось бы устранить вас в Теннесси.

Грей хорошо помнил предсмертные слова ублюдка.

«Ничего еще не кончено!»

По-видимому, их голоса разбудили его отца. Тот поднял руку, потянулся. Открыл глаза и медленно сосредоточил взгляд, моргнул несколько раз, затем прокашлялся. Ему потребовалось какое-то время, чтобы понять, где он находится. Он обвел взглядом палату, осмотрел Сейхан с ног до головы, задержавшись на ней.

— Кажется, вас зовут Сейхан? — хрипло спросил отец.

— Вы не ошиблись. — Молодая женщина встала, собираясь уйти.

Грея не переставало поражать, что помнит его отец и чего не помнит.

Мутные глаза старика обратились на сына.

— Где твоя мать?

Услышав в голосе отца смятение и тревогу, Грей шумно вздохнул. Маленький пузырик надежды у него в груди лопнул и сдулся.

— Папа… мама… она…

Вернувшись от двери, Сейхан встала между Греем и его отцом и взяла старика за руку.

— Она зайдет позже. Ей нужно немного отдохнуть, уложить волосы.

Отец уронил голову на подушку, и беспокойство схлынуло с его лица.

— Хорошо. Она вечно трудится не покладая рук, твоя мать.

Потрепав старика по руке, Сейхан обернулась к Грею и кивком указала на дверь. После чего выпрямилась, попрощалась и увлекла Грея из палаты за собой.

— Где мой завтрак? — крикнул им вслед отец.

— Сейчас принесут, — сказал Грей, выходя в коридор и прикрывая за собой дверь.

Сейхан отвела его в укромный закуток.

— Что ты делаешь? — вскипая яростью, начал Грей, бессильно махнув в сторону отцовской палаты.

— Берегу тебя и берегу его, — ответила Сейхан, прижимая его спиной к стене. — Ты только напрасно мучишь его и наказываешь себя. Твой отец заслуживает лучшего — как и ты, Грей. Я много читала о таких ситуациях. Отец справится со всем сам, когда придет время. Прекрати заставлять его помнить то, чего он не хочет помнить.

Грей открыл рот, собираясь возразить.

— Грей, неужели ты не видишь, твой отец все понимает. Это у него в глубине души, погребенное там, где оно причиняет меньше боли. Он тоже переживает.

Грей неуверенно потер ладонью щеку, покрытую жесткой щетиной.

Сейхан опустила его руку.

— Иногда такой самообман бывает к лучшему. Он просто необходим.

Грей сглотнул подкативший к горлу комок, силясь принять эти слова. От своего отца он унаследовал стремление сражаться до конца, отметая мозолистой рукой все то, что не было прочным и осязаемым. В это мгновение у него в кармане пискнул сотовый телефон, предоставляя Грею возможность взять себя в руки.

Дрожащими пальцами он достал аппарат, раскрыл его и увидел, что ему пришло текстовое сообщение. Номер отправителя обозначился как «Засекречен», однако сам текст не оставлял сомнений в том, кто его послал.

Эти четыре слова стали бомбой, разорвавшейся у Грея в сердце. Дрожь во всех членах усилилась, перед глазами все померкло. Он сполз вниз по спине. Противоречивые чувства у него в груди вспыхнули на мгновение, затем рухнули подобно падающей звезде, превратившись в горячий пепел. А вокруг разлилась леденящая пустота.

Опустившись на корточки, Сейхан обхватила щеки Грея своими горячими ладонями и посмотрела ему прямо в глаза. Она тоже прочитала сообщение.

Ее слова озвучили то, что испытывал Грей.

— Я тебе помогу. Я сделаю все возможное, чтобы выследить и затравить этих подонков.

Грей уставился в изумрудные глаза Сейхан, усыпанные золотистыми искорками. Ее ладони обжигали ему щеки. Исходящий от них жар заполнил холодные пустоты у него в груди. Он привлек Сейхан к себе, сокращая расстояние между ними до тех пор, пока их губы не соприкоснулись.

Грей поцеловал ее, нуждаясь в ней.

Сперва она сопротивлялась. Ее губы оставались напряженными, жесткими, неуверенными.

Затем они медленно размякли, освободились, приоткрылись.

Они оба были нужны друг другу.

Но было ли это реальностью — или же необходимым самообманом, порожденным сиюминутным мгновением?

По большому счету Грею было все равно.

В настоящий момент это была реальность.

11 часов 45 минут

Возвышенность Сан-Рафаэль

Как хорошо вернуться назад… рассеять призраков, не дающих покоя.

Кай Куочитс стояла на крыльце хижины, глядя, как солнечные лучи барабанят по каньону и пустошам возвышенности Сан-Рафаэль. Тут и там в оврагах и ущельях плясали песчаные вихри. Воздух был насыщен ароматом можжевельника и запахом раскаленного песка. Девушка смотрела на бескрайнее море скал, утесов и ущелий, раскрашенных всеми оттенками красной и золотистой краски. Всего через неделю это место уже опять начинало казаться ей домом.

Кай предстояло провести в хижине все лето, выполняя работу для Университета Бригема Янга. Она поступила на исторический факультет и намеревалась изучать прошлое коренных жителей этих мест. Ей поручили перерисовывать петроглифы, участвовать в реставрации древних развалин и знакомиться с обычаями и традициями индейцев хопи.

В частности, Кай должна была научиться жарить сосновые орешки.

— Кто спалил мой лучший противень? — послышался изнутри недовольный возглас.

Кай съежилась, понимая, что ей предстоит ответить за свое преступление, как это подобает взрослой женщине. За последние несколько дней она уже начала привыкать к этому. Два дня назад ее официально простили за все проступки, связанные с событиями в Юте. Похоже, своим участием в спасении мира Кай выровняла кармический баланс в отношениях с Министерством юстиции. К тому же весьма кстати пришлись такие могущественные свидетели, как дядя Пейнтер Кроу и профессор Хэнк Канош.

Однако ускользнуть от ответственности за это преступление будет не так просто.

Шагнув в дверь, Кай прошла в полумрак главного помещения. Айрис Хуметева в варежках-прихватках держала закоптевший противень.

— Ты должна была дождаться, чтобы угли прогорели.

— Знаю, но Кауч принялся грызть швы на ране, а когда я поймала его и надела на шею защитный воротник…

Вздохнув, девушка умолкла. Довольно оправдываться.

Услышав свою кличку, Кауч поднял голову. На шее у него был закреплен пластмассовый конус. Собаке пришлось ампутировать переднюю лапу. Винтовочная пуля раздробила кость и практически не оставила нервов. Но в остальном Кауч быстро шел на поправку.