Король хитрости - Емец Дмитрий

– Или дерись, или проси у Кати прощения! – потребовал он.

– Хорошо, – сказал Мокренко, поднимаясь и отряхивая запачканные брюки. – Я попрошу! Только отстаньте от меня все!

И, не разбирая дороги, он поплелся в заросли.

– Как мы и думали, он струсил. Толстяк всегда был робким, – сказал Филька и, прищурившись, посмотрел на Егорова. – А если бы он не испугался, ты бы стал драться?

– Не знаю, – пожал плечами Коля. – Мне тоже было страшновато переходить эту сваю, но, думаю, что дрался бы. Главное, вниз не смотреть.

На другой день Петька, как и обещал, перед всем классом подошел к Кате и пробормотал:

– Ты, того, Сундукова, прости меня. Я не хотел в тебя огрызком… Случайно вышло! Я вообще-то хотел в окно, да тут твой лоб подвернулся.

Он стал было ретироваться, но Коля, стоявший рядом, схватил его за шиворот и потребовал:

– Мало! Еще!

Мокренко с опаской покосился на него и добавил, как первоклассник:

– Прости меня, пожалуйста, Сундукова, я больше не буду!

– Этого достаточно? – Коля посмотрел на Катю. Та кивнула.

– Извинения приняты! Можешь идти! – сказала она, и Мокренко торопливо улизнул.

А Сундукова пораженно уставилась своими огромными, полными восхищения глазами на Колю.

– Как тебе удалось заставить его просить прощения? Никогда не думала, что Мокренко это сделает!

– Гипноз, – скромно сказал Егоров. – Обычный гипноз!

Учитель физкультуры Андрей Тихоныч, бывший мастер спорта по штанге, отрастивший живот такой величины, будто он, не жуя, проглотил огромный арбуз, громко засвистел в свисток.

– Внимание, 7-й «А»! – крикнул он. – Соседняя школа бросила нам вызов – пригласила участвовать в спартакиаде! В программе – подтягивания, прыжки в длину, настольный теннис, шахматы. Нужны четыре добровольца! Назначаю желающих: Мокренко, Данилов, Егоров, Хитров! Вопросы есть?

– Это какая соседняя школа, сто пятая, что ли? – поинтересовался Антон Данилов.

– Сто пятая! – подтвердил Андрей Тихоныч.

Ребята переглянулись.

– Так она же спортивная! У них там каждый день тренировки! Они нам в два счета шею намылят! – уныло шмыгнул носом Петька.

– Без паники, Мокренко! Главное не победа, а участие. Каков наш девиз: раз-раз – и в дамках! – и Андрей Тихоныч хлопнул Петьку по плечу.

– А когда спартакиада? – поинтересовался Филька Хитров.

– Во вторник, семнадцатого октября.

– А с уроков нас снимут?

– На первые два явитесь, а с остальных я вас отпрошу.

– Живем! Тогда раз-раз – и в дамках! – весело сказал Хитров, передразнивая любимый девиз Тихоныча.

После физкультуры, когда ребята собрались в раздевалке, Коля Егоров спросил у Фильки:

– И что ты думаешь по этому поводу?

– По какому поводу? – не понял Хитров.

– Как мы поступим со спартакиадой?

– А никак не поступим… – Филька снял носок и пошевелил пальцами, будто проверяя, все ли они на месте.

– В смысле как это «никак»? – поразился Коля. – Откажемся, что ли?

– С чего ты взял, что я собираюсь отказываться? Придем и будем участвовать. Только мы забыли спросить, как будут выглядеть эти соревнования. Командные или по одному участнику в каждом виде спорта? – Убедившись, что ни один палец не потерялся, Филька снова надел носок и обулся.

– Сейчас узнаю. – Антон Данилов заглянул в тренерскую и вскоре вернулся с известием:

– Тихоныч говорит: по одному представителю на каждый вид спорта. Сказал: сами разделитесь, как захотите.

Толстый Мокренко посмотрел на свой живот и решительно заявил:

– Чур, я подтягиваться не буду!

– Боишься, турник не выдержит? – насмешливо спросил Коля.

– У меня весовая категория не та! – обиделся Петька. Он, хоть и был самым сильным в классе, не мог подтянуться ни разу.

Хитров оценивающе окинул взглядом его грушеобразную фигуру и сокрушенно покачал головой:

– Ну и как с тобой поступить, раз-раз – и в дамках? Для турника ты не годишься, прыгаешь наверняка неважно, по шарику ракеткой с трех попыток не попадешь… Выхода нет, придется тебя выдать за гроссмейстера.

– Я в шахматы ничего… хорошо играю, только все время забываю, как фигуры ходят, – сказал Мокренко.

Ребята засмеялись.

– С кем не бывает? Известные гроссмейстеры тоже иногда забывают ходы во время турнира. А потом посмотрят на бумажку и вспомнят. Главное: не забывай делать умное лицо, – посоветовал Коля.

– Ладно, с шахматами решили, – подытожил Филька. – Теперь дальше: кто будет прыгать в длину?

– Я буду! – вызвался Антон. – Я далеко прыгаю, только у меня почему-то все время заступы.

– Потренируешься! Поехали дальше. Колька, ты сколько раз подтягиваешься?

– Восемь.

– А я семь. Значит, на турнике работаешь ты, а я играю в настольный теннис. – И довольный, что они все распределили, Хитров куда-то умчался. Дел у него, как обычно, было море.

Остальные, закончив переодеваться, по одному стали выходить из раздевалки. Уже в дверях Егоров обернулся и увидел, что Мокренко сидит на скамейке и о чем-то сосредоточенно размышляет, подперев голову руками. Увидев, что Коля остановился, Петька поднял на него глаза и спросил:

– Слышь, Колян, я почти все вспомнил, одно только никак не вспомню: короля в шахматах жрут или не жрут?

– Думай, гроссмейстер, думай… – сказал Егоров и закрыл дверь раздевалки.

И вот наступил вторник, семнадцатое октября. Филька проявил чудеса изворотливости и ухитрился договориться, чтобы их четверых отпустили не только с последних уроков, но и с двух первых, заявив, что им надо готовиться к спартакиаде.

– Что за спартакиада? – подозрительно спросил Максим Александрович.

– Ответственная. Общероссийская. В случае победы открывает дорогу в профессиональный спорт, – важно сказал Хитров.

– Тогда ступайте! Может, со спортом вам повезет больше, чем с русским языком и литературой. Здесь вы все безнадежны, – отмахнулся Максим Александрович.

– Отпустил? – с беспокойством спросил Мокренко, когда Филька вышел в коридор.

– Отпустил, – сказал тот, и все спортсмены завопили: «Ура!»

– А теперь пошли тренироваться! Ужасно не хочется ударить в грязь лицом! – сказал Колька Егоров, подождав, пока утихнут первые восторги.

Они отправились на площадку перед школой и стали тренироваться. Филька чеканил на теннисной ракетке шарик. Антон Данилов прыгал в яму с песком. Егоров, пыхтя и помогая себе ногами, подтягивался на турнике, а Мокренко нацепил на нос темные зеркальные очки и, набычившись, бодал лбом дерево.

– Ты что делаешь? – поразился Филька, от удивления едва не уронив ракетку.

– Учусь психологической атаке! Хочу сразу добиться над своим противником морального превосходства! – сообщил Петька.

Антон вытряхнул из ботинка песок:

– Значит, собираешься так его запугать, чтобы он сразу сдался?

– Думаешь, не запугаю? Он у меня от страха сразу все забудет!

– Может, и забудет. Только ты на всякий случай запомни, что конь ходит буквой «Г», а ферзь во все стороны…

Коля спрыгнул с турника и с воодушевлением крикнул:

– Мы должны победить во что бы то ни стало! Будем биться не на жизнь, а на смерть!

– Один за всех и все за одного! – воскликнул Филька, побрасывая ракетку над головой.

Антон неудачно прыгнул в яму с песком, приземлился на руки и, отплевываясь, проворчал:

– Размечтался… Чаще бывает: один на всех и все на одного!

Потренировавшись примерно час, четверка юных атлетов погрузилась в рейсовый автобус, который, дребезжа, повез их к сто пятой школе.

Сто пятая располагалась в трехэтажном обшарпанном здании из красного кирпича, и, приближаясь к ней, ребята ощутили робость. Их неуверенность еще более возросла, когда они прочли табличку: «Общеобразовательная школа № 105 со спортивным уклоном (самбо)».

У дверей их остановили двое дежурных старшеклассников. Для устрашения оба были в самбовках на голое тело.

– Куда претесь? – спросил один с пробивающимися над верхней губой усиками, перегораживая им дорогу.

Егоров, оглянувшись, посмотрел на Данилова, Антон – на Мокренко, а Петька уставился на Фильку. Хитров тоже оглянулся, но, так как за ним никого уже не было, сказал:

– На спартакиаду!

Старшеклассники захохотали:

– Ладно, катитесь в зал прямо по коридору!

Наша четверка отважно прошествовала мимо дежурных и оказалась в спортзале. Он был огромным, намного больше, чем в их школе. В углу были навалены толстые маты и стояли набитые кожаные чучела для тренировок. Какой-то парень крутился на турнике, делая подъемы переворотом и солнышко. Но и этого ему было мало, и он два раза подтянулся на одной руке! При мысли, что придется соревноваться с этим парнем, Коля Егоров почувствовал сухость во рту.

К ним подошла женщина средних лет с висевшим на шее свистком.