Крючок для пираньи - Бушков Александр

Внизу временами мелькали отблески света — напарник со всем прилежанием исследовал нутро корабля. Ага, вот и сигнал «Тяни». Мазур принялся осторожно тянуть-сматывать.

Сначала показались руки — в одной фонарик, в другой темный загадочный предмет, потом появился шлем. Вынырнув, Вася уселся рядом, достал из кармашка на поясе блокнот с пластиковыми страничками, размашисто начертал фломастером: «Трюм. Груза вроде нет. Только балласт. Пушка там валялась».

Обозрев предмет, Мазур все-таки узнал большой револьвер — марку теперь уже не определишь, можно сказать лишь, что это именно револьвер, превратившийся в бугорчато-ноздреватый комок ржавчины.

Совершенно не представляя, зачем ему сей сувенир, но повинуясь привычке, Мазур сунул бывшее грозное оружие в сетку на поясе. Забрал фломастер, написал: «Давай во вторую дыру».

— С первой дыркой закончили, — доложил он наверх.

— Что там?

— Ни хрена. Пустой трюм, ржавый шпалер. Идем во вторую.

— Принято, — сказали наверху.

И замолчали — что еще они могли сказать, собственно? Не ободрять же, взывая к идеалам ленинизма? Вася вновь ушел в черный провал. Мазур снова остался наверху, присел на выпуклости борта едва ли не в позе роденовского «Мыслителя», вокруг кружили стайки мелких рыбешек, иные отважно ныряли в дыру, вслед за Мазуровым напарником. Мазур, неведомо в который раз, подивился той невозможной, невероятной синхронности, с которой они все разом совершали маневры. Мелочь, крохи, любую одним движением большого пальца можно размазать по борту, как клопа на стенке, — но как они это делают? В неизвестных человечеству военных лабораториях, занимавшихся многими загадками моря, не раз штурмовали и эту загадку — впустую…

Конец чуть не вырвался у него из руки.

Опомнившись, Мазур прихватил его покрепче. Трос сотрясали частые рывки — тревога, тревога, тревога! Не успел он толком прикинуть, что к чему, посветив фонариком в дыру, как пришлось отшатнуться — луч поймал нечто темное, круглое, рванувшее из недр судна, как ракета из шахты субмарины. Шлем, конечно…

Вася вылетел в вихре пузырей, бестолково шевеля всеми четырьмя конечностями, повисел над бортом — полное впечатление, что он забыл, где он, кто он и как ему теперь поступать…

Человеку неопытному постигшее Мазура мгновенное озарение показалось бы невероятным, но Мазур был профессионал и потому сознание враз построило нехитрую логическую цепочку: погружение, «Вера», не вернувшийся аквалангист…

Вася был так плох, что ежесекундно мог выпустить изо рта загубник, а это сулило обоим ускоренное всплытие и пыточные процедуры в барокамере. Рывком оттолкнувшись от борта, Мазур поймал за руку незадачливого напарника, притянул к себе. За стеклом маски узрел геометрически круглые, выпученные глаза, налитые ужасом. Знал, что хиляк, но не настолько же…

Вырвав из ножен клинок, Мазур медленно приблизил острие к маске, медленно поводил им вправо-влево — клин клином вышибают, ничего лучше человечество не придумало. Выплюнет загубник — хлопот не оберешься…

Подействовало. Вася понемногу перестал дергаться, судя по пузырькам, принялся дышать более-менее нормально. Мысленно ухмыльнувшись, Мазур написал в блокноте: «Труп?»

Вася отчаянно закивал. Уточнять не стоило — кандидатов в могущие обнаружиться под водой трупы имелось не так уж много. Один-единственный. Какое-то время Мазур прокачивал ситуацию. В нынешнем Васином состоянии полагаться на него, как на подстраховщика, никак нельзя, но рисковать придется, в конце концов, это не подводный бетонный лабиринт в Эль-Бахлаке и не трюм эсминца «Роза»…

Мазур размашисто написал: «Я пошел вниз. Сиди смирно, сука! Понял?»

Вася закивал. Послал бог помощничка…

— Я — Дельфин, — произнес он. — В трюме обнаружен труп аквалангиста. Наши действия?

— Извлечь можно?

— Сейчас посмотрим.

— Попробуйте. Потом доложите, спустим конец.

Мазур отсоединил разъем телефонного провода, в два гребка приблизился к дыре и, светя фонариком, стал осторожно погружаться. Почти сразу же вокруг появилось приличных размеров свободное пространство. Мазур, водя фонарем, пытался определить, куда это его занесло — повернутое на девяносто градусов помещение опознать удалось не сразу. Ага. Нечто вроде салона — привинченный к полу диван, такой же стол, на стенке, ставшей сейчас полом, лежат грудой стулья, бутылки, еще какой-то хлам. Похоже, именно здесь купец Дорофеев, в полном соответствии со своей классовой сущностью, прожигал жизнь, транжиря украденную у пролетариата прибавочную стоимость. Или как там по-марксистски эта штука называлась? Пальма — вот что это такое непонятное торчит из кучи. Обломилась, надо полагать, при ударе корабля о дно…