Крючок для пираньи - Бушков Александр

Мазур со вздохом поднялся, подошел к столику и по-русски пригласил, как надлежит. Оба здоровяка, безусловно, прекрасно его помнившие, уставились хмуро. Теперь он видел, что никакого совпадения, двойника быть не может, это и в самом деле Подруга Тарзана…

Она ответила, что не понимает по-русски, — не пролепетала, себя не помня от волнения, но и хладнокровной отнюдь не выглядела. Узнала, конечно…

— О, вы иностранка? — удивился Мазур уже на английском. — Понимаю ваш язык… Разрешите все же пригласить?

Ребятки охотнее всего заехали бы ему по роже — но, такое впечатление, тоже скованы предписаниями и инструкциями. Слегка пожав плечами, Джен с обреченным видом выбралась из-за стола. Полупьяные лабухи очень кстати изображали нечто медленное, способное в здешних условиях сойти за танго.

— У вас какие-то проблемы? — светски спросил Мазур, вполне джентльменски держа ее в объятиях.

— Да нет, почему вы решили…

Мазур смотрел ей в глаза, испытывая самые разнообразные чувства. Это была она, она была очаровательна — и напугана, зажата…

— Я вас здесь никогда прежде не видел, — продолжал он все так же светски.

— Я вас тоже, — ответила она суховато, не попадая в такт. — Вы англичанин?

— Нет, русский, — сказал Мазур, ломая голову — назваться Микушевичем или это выйдет нарушение приказа? — А вы? По-моему, у вас американский акцент…

— Угадали, — сказала Джен напряженно. — Я из Нового Орлеана. Слышали про такой город? Орлеан — во Франции, а у нас — Новый…

На миг она стала прежней Подругой Тарзана — смелой, дерзкой, с острым язычком. Не без труда прогнав воспоминания, Мазур сказал:

— Наслышан. У меня там жила одна знакомая, помощница окружного прокурора… Или нет, она жила в Пенсильвании…

— Ах, вот как… — натянуто улыбнулась Джен.

— И какими судьбами очаровательную американку занесло в столь дикие места? — спросил Мазур.

— Журналистика, — пояснила Джен, у которой, об заклад биться можно, на языке вертелись матерные словечки. — Я корреспондент «Нью-Орлеан геральд»…

— Интересная газета?

— Мне нравится.

— А можно узнать, как вас зовут?

— Джин. Джин Бейкер.

— Джин… — задумчиво произнес Мазур. — Имя красивое, но вам, по-моему, больше подходит «Джен». Сам не знаю, отчего мне это в голову взбрело…

— А вы?

— Простите?

— А вас каким ветром сюда занесло?

«Девочка слегка опамятовалась, — понял Мазур. — Она всегда была не из робких. Не похоже, чтобы боялась. Удивлена, конечно, в меру ошарашена, но страха не просматривается… Легально здесь, выходит? Но какого черта тут понадобилось ФБР?»

— Я здесь работаю, — сказал он. — На гидрографическом судне.

— А можно узнать, как вас зовут?

— Микушевич, — сказал он.

— Это имя или фамилия?

— Фамилия, — сказал Мазур. — А имя — Владимир.

— Владимир… — задумчиво произнесла она. — Имя красивое, но вам по-моему, больше подходит «Кирилл». Сама не знаю, отчего мне это в голову взбрело…

— Вот теперь я вижу, что напрасно решил, будто у вас какие-то проблемы… — ухмыльнулся Мазур. — Но сначала…

Его довольно бесцеремонно похлопали по плечу. Сердито обернувшись, Мазур увидел мрачно-грозного милицейского лейтенанта. Обнаружил, что Кацуба, стоя, расплачивается с официанткой.

— В чем дело? — спросил Мазур, отнюдь не возрадовавшийся появлению нового лица — беседа начинала принимать интересный оборот.

— Гражданин Микушевич?

— Ну.

— Пройдемте.

— Куда?

— Пройдемте, — веско повторил лейтенант свою магическую формулу. — Вон, начальник ваш уже собрался…

— Извините, мисс Бейкер, — сказал Мазур насколько мог непринужденно. — У меня внезапно обнаружились срочные дела… но я надеюсь, мы еще увидимся?

Она холодно кивнула с видом английской королевы, к которой в окно Букингемского дворца заглянули два ханыги и принялись просить штопор:

— Возможно, мистер Микушевич…

* * *

…Насильственная смерть всегда нелепа и тягостна. Особенно когда она внезапно настигает тех, кого ты час назад видел живым и веселым. Тут уж душа переворачивается вовсе мучительно…

Они так и лежали рядышком на грязноватом брезенте, который кто-то догадался подстелить на бетонный пол морга, — Света, чьей настоящей фамилии Мазур так и не знал, в распахнутом модном плаще, вишневом платье и пестром шарфике, и здоровяк Гриша-Нептун, на которого людям непривычным лучше было не смотреть, — попавшая в затылок пуля проделала выходное отверстие пониже глаз… Лицо Светы, удивительно спокойное — так бывает с настигнутыми пулей неожиданно и умершими мгновенно, — оказалось нетронутым, ей прилетело под левую лопатку, в сердце, и на вишневом пятно крови казалось попросту темным.