Механизм пространства - Валентинов Андрей

– Быть или не быть… вот в чем вопрос…

Губы двигались. Страшный холод уходил.

Чарльз Бейтс возвращался.

– Достойно ль смиряться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье? – откликнулся незнакомый голос с легким немецким акцентом. – Хорошее начало новой жизни. Добавлю лишь одно: «Лазарь! иди вон». Я сделал все что мог, сударь. К сожалению, ваша… метамоформоза излишне затянулась. Кожа постепенно восстановится, но ваша, с позволения сказать, улыбка… Боюсь, она навсегда останется с вами.

Желтые клыки клацнули.

– Д-дверь!

В тот раз лорд Джон испугался не видения, не мистической силы собеседника. Он испугался откровенности. И сейчас лишний раз убедился: надо выходить из заколдованного круга. Рвать границу. Мистер Бейтс обожает цитаты из пьес? – хорошо!

Мавр сделал свое дело?

Мавр слишком много знает?

– Вот ваши деньги, – сказал он самым небрежным тоном, на какой был способен.

Тон являлся гарантией, что мистер Бейтс не обернется. В гордыне многоликого лорд Джон успел убедиться. Лишь старьевщики и ростовщики следят за выплатой, считая каждую монету и шевеля губами. Такие, как Бейтс, и не взглянут на презренный металл. Сколько ни корчи из себя вульгарного грубияна, сколько ни играй хама, гордыня все равно возьмет свое.

«Он из актеров или поэтов? А, какая теперь разница…»

– Бом! – согласился колокол в тумане.

Подойдя к столу, лорд Джон открыл ящик и достал шелковый кошелек. Глухое звяканье прозвучало неприятным диссонансом. Развязав шнурок, он высыпал на столешницу, рядом с чернильным прибором, горсть соверенов – монет с профилем Георга III, слепого безумца.

– Как вы и просили, я плачу золотом, – он ненавязчиво подчеркнул слово «просили». В ответ мистер Бейтс засвистел фривольный мотивчик. – Ваша доля. Остальное я передам вашему патрону в назначенный день. Здесь сто соверенов, не беспокойтесь.

Рука лорда Джона нырнула в ящик и извлекла пистолет.

Пятизарядник работы Коллиера, американца-эмигранта, был заряжен с утра. К разговору лорд приготовился заранее. Оправдательная речь для Эминента («О да! Кинулся на меня, как бешеный! Это было ужасно, друг мой…»); раздражающая манера вести беседу, пять пуль, готовых поразить цель, – все ждало назначенного часа. У лорда Джона имелась дюжина веских причин убрать «мавра» и еще один повод, в котором он не признался бы духовнику на исповеди.

Джон Рассел чувствовал, что загадочный колокол, терзавший его много лет, и мистер Бейтс как-то связаны между собой. Умри один, замолчит второй. И не надо со значением крутить пальцем у виска, намекая на камеры Бедлама. Лорд привык доверять своим предчувствиям.

Они еще ни разу не подводили.

Пальцы левой руки перебирали монеты. Звон шептал мистеру Бейтсу: не оборачивайся! Он и не обернулся. Даже когда ствол пистолета поднялся и черный глаз уставился в затылок бывшего актера театра «Адольфи», Чарльз Бейтс остался сидеть. Но его чутье не уступало лордскому. Крысы из Тэддингтонской дыры живучи. Особенно – восставшие из гроба крысы.

В последний момент Бейтс с такой силой откинулся на спинку кресла, что упал назад – с грохотом, сотрясшим кабинет. Задребезжали стекла. Пастушка из фарфора подпрыгнула на стенной полке, свалилась вниз и превратилась в кучку осколков. У крыльца басом рявкнули доги. Вздрогнула каминная решетка – башмаки мистера Бейтса от души пнули ее прутья.

Быстрей молнии лорд Джон опустил пистолет и нажал на спусковой крючок. Он был храбрым человеком и умелым стрелком. Ему просто не повезло. Гость не случайно пнул решетку. Кресло на спинке, будто на салазках, поехало по скользкому паркету, сбивая прицел. Грохнул выстрел; вместо головы жертвы пуля угодила в плечо.

Рана вряд ли была опасна. А выстрелить во второй раз лорду Джону не дали. Извернувшись, Бейтс кинулся на своего убийцу («О да! Кинулся на меня, как бешеный!..»); прямо через стол, в броске напоминая хищного зверя. Желтые клыки лязгнули у щеки лорда, невыносимо – плебейски! – тяжелое тело сбило хозяина дома с ног, отшвырнув к окну.

– Д-дверь… м-милорд, вы – подлец…

– На помощь!

Несмотря на колоссальную разницу в весе, лорд дрался отчаянно. Подмогу он звал, рассчитывая на сообразительность дворецкого. Утром дворецкий получил приказ: не пускать слуг в кабинет ни при каких обстоятельствах. Лорд не нуждался в свидетелях или пособниках. Он рискнул, полагаясь только на себя, и ошибся. Услышав вопль господина, дворецкий мог бы отважиться нарушить приказ. Да и свидетели теперь оказались бы на руку: висельник покусился на жизнь вельможи, доказательств тому – масса, включая пострадавшую пастушку…