Киевские ведьмы. Выстрел в Опере - Лузина Лада

Начать с того, что каждая из Трех — видела Своего Демона.

Пред Катей он являлся в облике ледяного блондина.

Пред Дашей — в лице разбитного рыжего парня (в которого Землепотрясная Даша не примянула замедлила влюбиться по самые уши).

Маша же водила знакомство с ночноглазым и черноволосым, представшим перед ней поначалу веселым и добродушным. Но очень скоро давшим понять: то была только маска, призванная смягчить случайным избранницам переход в Киев иной.

И Маше первой довелось встретиться с его непроницаемым взглядом, с губами, говорящими загадками и полунамеками. И его пренебрежением.

Не то чтобы Демон отказывался им помогать.

Но ранг его в Киеве был слишком высок, чтобы он счел нужным скрывать: он уважает не их, а их власть, они же — люди, слепые, вызывают у него такое же высокомерное презрение, как слепые котята, у людей не склонных умилятся глупым зверькам.

— Нет, я не верю!— от переизбытка чувств Чуб вскочила на ноги, зазвенела серьгами. — Не верю, что я Яну совсем разонравилась. Вася ж говорила: Демон за нас! Ян верит: мы — истинные. Он нам поможет. Не понимаю, почему он не появляется?

— Он сказал мне, как его найти, — Маша без энтузиазма смотрела на небо. — В любом случае, придется с ним встретиться. Может, он посоветует, как быть с Акнир. Хотя… — Она помолчала. — Знаешь, я не уверенна, что так уж хочу быть Киевицей.

— Ты? — звякнула золотом Чуб. — Ты ж больше всех хотела?!

— Не знаю, — выдохнула Маша. — Тут как-то сразу все наложилось. И то, что я из дому ушла. И то, что мы не можем в церковь войти. Я мимо Владимирского собора сегодня шла, — меня как ударили! И то, что Мир погиб…

— Ты че по этому придурку тоскуешь? — возопила Даша. — Он был сатанист!

— Он меня спас, — мягко возразила ей Ковалева. — Но дело не только в этом.

— А в чем? — Чуб с любопытством вгляделась в обращенный к небу профиль подруги. — Ну, колись! Я ж чую подвох. О чем ты там думаешь втихаря?

Маша стремительно втянула воздух, намереваясь сообщить самое главное — Тайну.

Но вместо главного выкрикнула совсем другое:

— ОГОНЬ!!! Даша, ОГОНЬ!!!

*****

Землепотрясная молниеносно подняла голову вверх.

И увидела то, что ей доводилось видеть всего раз.

Как небесные звезды рассыпались бусами…Сплелись в гирлянды.

Гирлянды слились в серебристые нити.

И из линий родился сверкающий чертеж.

Карта Киева!

Улицы, дома, берега…

И тревожный красный огонь в правом углу!

Секунду звездная карта их Города сияла на небе над Старокиевской горой.

А потом небо упало. Полетело на Дашу.

И Чуб снова почудилось: то не небо летит на нее, а она с невыносимой быстротой падает вниз — на землю с небес.

Вычерченный из звезд схематичный Киев с устрашающей скоростью становился реальным. Обретал размер и объем.

Даша падала… Чуть не разбилась о какую-то крышу. Пролетела мимо горящих окон серого, «хрущевского» дома, отмеченного невзрачной особой приметой — магазином «Хлеб». И, пролетая, поспела приметить, стоявшую у окна женщину, с высосанным жизнью лицом. Ее стоячие пустые глаза. Белый журнал в ее руке…

Смертельно-черный асфальт понесся на Дашу.

«Сейчас разобьюсь! Все…»

Иллюзия паденья исчезла.

Землепотрясная обнаружила себя на ступеньках музея и быстро справилась с потрясением.

Заорала:

— Маша, ты видела? Где это? Где?! — жарко надеясь, что женщина с остановившимся взглядом и окажется тем, важным делом, ради которого все их неприятности отложатся на долгий год. — Где это ты не знаешь?!

— Ка-ж-ж-ется, знаю, — сказала Маша, рассыпчато выговаривая буквы. — Боже, как страшно! — прижала она к сердцу ладонь. — Как страшно падать.

— Страшно — по фиг. Где это?

— По-моему, Харьковский массив. Там моя крестная жила. На улице Ахматовой.

— Ахматовой? — Даша вытащила из сумки реальную карту и, озарив ее фонарем, отыскала нужную надпись.

— Ахматова-Хлеб. Найдем. На метлу! — издала победный клич труболетка.

 Глава третья, в которой Даша и Маша решают поменятся мамами

Маша непреодолимо боялась высоты.