Киевские ведьмы. Выстрел в Опере - Лузина Лада

— Выходит, все-таки, журналист. — Мир вернулся к Маше. — Ну как я его?

— Ты быстро учишься, — похвалила она.

— На, бери. Я знал, что ты захочешь прочесть. — Красавицкий протягивал ей записку.

— Ты украл у него?! — изумилась студентка.

— Ловко?!

— Но не красиво, — пожурила его Ковалева.

Тем не менее, развернула, и жадно прочла:

На острове Буяне, на море Окияне стоит дуб-стародуб.

На том дубе-стародубе лежит кровать тесовая.

На той кровати лежит перина пуховая.

На той перине лежит змея-Катерина и две сестры ее….

Змея Катерина и две сестры ее, соберите всех своих змеев и змей. Их двенадцать сестер, их двенадцать братей: залечные, подпечные, щелевые, дворовые, подгорожные, подорожные, лессовые, садовые, которую я не напомню, напомните себе сами, самая злая — игольница переярая. Соберите их и спросите, которая из них подшутила, свой яд упустила крещеному телу Отечества-Руси.

Я вас прошу, змея Екатерина и две сестры ее, выньте свой яд из крещеного тела Руси! Если же вы не поможете, свой яд не вынете, буду жаловаться ангелу-архангелу небесному, грозному, с точеным копьем, с каленым мечом. Он вас побьет, он вас пожжет, пепел ваш в океан море снесет, повыведет все племя и род.

Вот вам один отговор. Сто их двенадцать отговоров вам.

Машу передернуло так, словно ее тело пронзил разряд электричества, засиявшего над Крещатиком в 1892-ом.

«Змея-Катерина…»

«К+2 верт»! «Змея-Катерина и две сестры ее»!

«ААА не прольет…»

— Что-то случилось? — немедленно забеспокоился Мир.

— Я не понимаю связи…

Маша не видела ни малейшей связи меж Катей, дивным заговором (никак не вписывавшимся в историю Анны и Лиры) и Анной Ахматовой (в трамвайной истории никак не участвовавшей).

— И все же она есть, — сказала студентка. — Знаешь, — произнесла она после паузы, — я тут подумала… Первый в России трамвай — погодка Булгакова. Булгаков родился в мае 1891, трамвай пошел в мае 1892. Но ведь трамвай, как и человек, родился не тогда, когда начал ходить. Первый опыт по эксплуатации вагона электрического трамвая на Александровском спуске был проведен в 1891-ом! Они — ровесники. Они родились одновременно. И оба родились в Киеве. Может, не случайно, роман «Мастер и Маргарита» начинается с трамвая? Там ведь трамвай тоже выполняет функцию «адской машины»… Это не имеет отношения к делу Ахматовой, это я так, — быстро оправдалась она.

Мир посмотрел на нее со странной внимательностью:

— Маш, я не хотел тебя расстраивать, — сказал он, — но, возможно, это важно... Тогда я не должен тебе врать. Впрочем, я и не соврал. Женщина ж тоже человек.

— Женщина? — догадалась Маша.

— Да. Под тем трамваем погибла женщина. Она переводила через дорогу девочку лет шести… Но не переживай. Девочка отпрыгнула в последний момент. Она осталась жива. Но это не все, — с запинкой выговорил он. — Той женщине отрезало голову.

— Как Берлиозу!

Эти слова Маша и Мир произнесли одновременно.

*****

Эхе-хех…

Киевица бросила прощальный взгляд на заснеженные остатки Золотых ворот — настоящих! — не превращенных еще в помпезную оперную декорацию.

С грустью посмотрела туда, где за двумя поворотами, прятался Самый Прекрасный в мире Владимирский Собор, еще закрытый, не только для ведьм, — для всех посетителей.

«Его откроют в 1896 году — к 900-летию крещения Руси…»

Вздохнула, прижала к груди бесценный трофей с золотой этикеткой, взяла Мира за руку, прочитала заклятье и, не сходя с места, перешагнула сто десять лет.

Над ними возвышался псевдо-средневековый розовый замок, с крылатыми химерами, поддерживающими Башню со сказочным тонкошпильным колпаком

Их окружало лето.

В шубке тут же стало жарко и неуютно. Мир сдернул с головы тут же ставший дурацким цилиндр, и принялся вытряхиваться из пальто.

Маша взглянула на часы.

Уходя в Прошлое, она засекла время: 13.01.

Нынче «Чайка» на ее руке показывала: 13.02.

Получалось, променад по 1894 или -5-му году занял ровно минуту по настоящему времени…

Сбоку тут же послышалось:

— Слава вам, Ясная Киевица!

Маша дернулась — перед ней стояла встреченная на аллее Гимназистов полуголая ведьма.

— Позвольте сказать, моя Ясная Пани, — попросила она.

Маша быстро кивнула, и потащила просительницу через готическую арку, в каменный и безлюдный мешок двора.