Плацдарм «попаданцев». Десантники времени - Конторович Александр Сергеевич

— Этих водоплавающих, когда вынырнут, на заготовку бревен. Пускай обсыхают.

Откуда же я знал, что Котенок решила показать мастер-класс своим лучшим стрелкам. В общем, когда с моей головы улетела панама, сбитая пулей, топор я не бросил! Вместо топора в реку рухнул князь Великой Литвы Кулкин. Если учесть, что в полете еще приложился башкой о бревно, то разница между мной и топором была только в количестве брызг. Течение было сильное, так что меня крепко приложило о деревянную клетку и милосердно выбило последнее сознание. Очухался я уже на берегу. Возле меня стояли все «диверсанты» и подчиненные. Госпожа лейтенант деликатно объясняла сержантам, что при строительстве переправы все нужно привязывать. Особенно командиров, и обязательно в тылу. Открыв один глаз, я выплюнул остатки воды и строжайшим шепотом спросил:

— Переправа?

— Через пять минут закончим! — так же почему-то шепотом, но испуганным, доложил сержант Эмс де Санта Пауло.

— Стоимость утерянного снаряжения высчитать из жалованья. Подчиняться госпоже лейтенанту! — скомандовал я и вновь потерял сознание. Уплывая в туманную даль я все-таки пообещал ехидно журчащей речке, что обязательно пожалуюсь жене. Она-то найдет управу на всяких-разных русалок. Взяли, понимаешь, моду по князьям стрелять… И специально не попадать…

Болезнь штука неприятная. Особенно сотрясение головного мозга, вернее, цитируя наших эскулапов: «Того недоразумения, что находится у пациента в голове». Оглядываясь по сторонам и понижая голос, все-таки расскажу ужасную правду. С прибытием товарища капитана медицинской службы единственным доступным видом терапии стала шоковая. Даже наш деликатный доктор, который всегда извинялся, перед употреблением «рашэн наркоза», стал профессионально циничен. Во время консилиума, который проходил в моем домике, я очнулся только из-за страха. Нет, что вы! Литовские князья за себя не боятся!! Ну какая разница, чем мне ампутируют больной орган, то есть голову. Колуном или, по штату, острым мечом. Которого все равно нет. Вот за медиков мне стало страшно. Моя Звездочка уже стала подозрительно поглядывать на торчащий из кобуры револьвер. По всей видимости, военно-медицинский юмор двадцать первого века ей не понравился. Удивившись, что больной очухался сам, и недовольно спрятав какой-то пузырек, явно замену нашатырному спирту, медики прописали полный покой и удалились. После получаса горьких слез, упреков и полного прощения Звездочка ускользнула от моих поползновений и открыла дверь для Дяди Саши. Сославшись на неотложную работу, жена покинула домик, ибо господина полковника она искренне уважала и немного побаивалась. Получив причитающееся, я скромно сказал, что больше погибать не буду. После чего получил целую кипу бумаги, категорическое запрещение переутомляться и напутствие быстрее привести документацию в порядок. Ожидалось прибытие третьего, а также четвертого полка «нового строя», и дел у нашего командира было выше наблюдательной вышки. Потянулись мучительные дни болезни. Особенно мучительные они были потому, что медики злорадно запретили мне курить, а великий атаман войска Калифорнийского, собрав свою банду, то есть красных казаков, отбыл в глубокий рейд, с целью определиться, куда же американцы успели добраться. До свидания, верный друг. Только он один меня мог понять, остальные… У-у-у!! Одну трубку утром, одну в обед и одну перед сном. Женщины-ы-ы, как они мечтают о комнатном муже… И как они же ждут немыслимых подвигов от своих мужчин, мамонтов на обед, саблезубых тигров на тапочки. Не понимаю… но все равно люблю. Наш главный купец тоже откочевал с казаками. Похоже, что фронтир ждет всеобщее рыдание и скрежет зубовный. Торговать Зубрилка любит, и большое количество пейсов будет вырвано в американских городах, ибо сыны Израиливы получат немало уроков, а вот прибыли намного меньше. Итак, полный список вновь прибывших, и раза в три пообъемнее, список того, что им надо. Две резолюции, Дяди Саши, и господина Снэйка. Первая: «Обеспечить», вторая: «Ничего нет». А виноват кто будет? Правильно, господин капитан, князь литовский, его сиятельство господин Кулькин. О-оо, бедная моя голова! Думай, головушка, думай. Я тут табачка припрятал, как раз на трубочку хватит. Вот встану, по стеночке, аккуратненько, на крылечко. Сядем, закурим, и будем думать, кого раздеть, чтобы быстренько одеть. Но уже других. Дисциплина начинается с формы.