Механизм пространства - Валентинов Андрей

Теддингтонской плотиной любовались – по воскресеньям, после церковной службы, если погода позволяла. Больше смотреть было не на что. Доки – севернее, торговые пристани – южнее. В Теддингтоне селились неудачники. Моряки, у кого водились шиллинги, снимали жилье – отдохнуть, потоптать твердую землю. Год-другой – и снова в море. Молодежи тоже не сиделось. Уходили в плаванье, соблазнялись монетой вербовщика и надевали красный мундир. Руки-ноги-голова в наличии? – значит, прочь из Теддингтона. Что здесь делать? На плотину смотреть? Держать лавку с колониальным товаром?

Барахлом торговать?

Родители Нэлл держали лавку. Отец Чарли, Николас Бейтс, избрал долю старьевщика. С первых дней мальчик слышал: «Старые вещи покупаем! Старые ве-е-ещи!..» Сперва торговали вразнос, потом сняли первый этаж дома, вывеску заказали: «Николас Бейтс. Зайдите – и обрящете!»

Заходили нечасто. Обретали еще реже.

Малыш Чарли не расстраивался. Можно было вволю разглядывать заморские диковинки, купленные отцом у матросов, – раковины, бусы, обломки копий из Полинезии, большой раскрашенный щит из Гвианы. Из родной старины Бейтсам доставалось главным образом тряпье и ерунда, вроде чугунных утюгов. Что интересного в утюге или, к примеру, в медной кастрюле?

Книги – это да. Отец их перепродавал на бумажную фабрику. Почти все были без обложек, без начала и конца. Иногда Бейтсу-младшему везло. Томик Шекспира 1753 года издания – целехонький, не считая масляных пятен – стал его верным спутником.

Повзрослев, Чарли задумался над очевидной вещью. Лавка давала мало дохода, но семья – отец, мать и дети (трое, не считая тех, кого Бог прибрал во младенчестве) не голодали. Суп из бычьего хвоста, бобы с бараниной – каждый день. Отцу хватало даже на выпивку. В лавке у отца Нэлл дела шли немногим лучше, но и там сводили концы с концами.

Загадка решалась просто. Регулярно к старьевщику Бейтсу приезжали гости из близкого Лондона. Кто именно, Чарли не знал – гости были ночными, секретными. После них оставались тюки и узлы, которые отец прятал в задней комнате, запирая дверь на большой висячий замок. Вскоре новые гости – еще секретнее! – уносили груз в сторону Темзы.

Контрабандой в Теддингтоне не брезговал никто. Но Чарли вскоре стало казаться, что отец занят чем-то куда более скверным, нежели простая контрабанда. Слишком мерзко ухмылялись поздние визитеры. И отец боялся по-особенному, не так, как, скажем, их сосед, дядюшка Бен – рыжий мошенник, чьи роскошные бакенбарды знала вся таможня.

Дядюшке Бену все было нипочем:

«Не волнуйтесь, сэр! Д-дверь, в первый раз, что ли?»

Что такое Тайна, маленький Чарли понял рано. Тайна – дедушка и бабушка, родители отца; их нельзя поминать вслух. Тайна – причина, отчего Николас Бейтс выбрал долю старьевщика в теддингтонской «дыре». Вскоре у Бейтса-младшего появилась своя собственная тайна. Да такая тяжеленная, что и с Нэлл поделиться нельзя – надорвется девчонка, не потянет.

«Батюшка! Матушка! Что со мною? У меня лицо течет!»

Кое-что про отцовские дела Чарли узнал, случайно заглянув в один из узлов. Сверху лежали женские вещи. На платье, порванном в двух местах, красовались пятна крови. После этого мальчик твердо решил, что не останется под родной крышей ни одного лишнего дня. Он бы давно уехал, хоть в Лондон, хоть за море, хоть к Веллингтону в Испанию – с негодяем Бони сражаться.

Если бы не Нэлл…

• Что умер я, мне снилось. Странный сон,
• Сознанья не отнявший после смерти.
• А милая пришла, вдохнула жизнь…

– Чарли, Чарли! Век бы слушала тебя… Жаль, не похож ты на Ромео. Тот был мальчишка, цыпленок, а ты – парень видный. Со стороны взглянуть, прямо гвардеец из дворца. Знаешь, как наши девчонки мне завидуют? Я бы и сама себе завидовала…

• …Мне в губы поцелуями своими,
• И ожил я, и стал владыкой мира…

– Погоди, Чарли, я серьезно. Утром я говорила с отцом. Ты ведь знаешь, он о тебе и слышать не хочет. Даже в детстве нам играть не разрешал, помнишь? А сегодня… Он словно переменился. Хороший, говорит, Нэлл, твой парень, только непутевый. К делу бы пристроить, тогда и о свадьбе подумать можно. Я, дура, про театр заикнулась, а он: «Да лучше я тебя первому попавшемуся джентльмену продам!»

– Продаст? О чем ты, Нэлл?!

– Ты что, вчера родился? Бедняки не выдают красивых дочерей замуж, они продают их джентльменам. А я ведь красивая, правда? Потом отец успокоился и вот что предложил. Его двоюродный брат служит в Лондоне, в доме герцога Бельморала. Он мог бы пристроить тебя на теплое местечко. Не обязательно лакеем, в богатых домах требуются всякие работники. Ты переедешь в Лондон, каждую неделю станешь ходить в «Друри Лейн»… И мы будем рядом.