Дырка для ордена - Звягинцев Василий

Вот это как раз Глана успокоило.

Вырвавшийся с войны, получивший новое, неизвестно что сулящее назначение, русский офицер и должен так вот гулять напоследок.

Друзья, девушки, то ли по-настоящему знакомые, то ли приглашенные на вечер и ночь, уставленный полными и полупустыми бутылками стол, и еще сколько-то совсем пустых бутылок под столом и вдоль стен. Имитацией и не пахнет.

Вот только получится ли разговор?

— Может, Елена Артуровна, я позже зайду? — деликатно, как и подобает пожилому интеллигенту, спросил Глан.

— Да о чем вы? — изумился Ляхов. — Гость в дом, радость в дом. Елена, свежую тарелку гостю и рюмку, естественно. Вы что употребляете? Коньячок, водочку, в каком полку служили?

Еле-еле гость, изобразив соблюдение ритуала, отвязался от настойчивого гостеприимства.

Вера в успех сегодняшней миссии таяла на глазах, зато укреплялась уверенность в том, что в принципе проблем быть не должно. Тот, кто так гуляет, рано или поздно почувствует недостаток в деньгах, а то и вообще сочтет более желательным покончить с утомительной военной службой и предаться куда более приятной жизни рантье. Как очень многие до него.

— Неужели вы думаете, что сейчас может получиться деловой разговор? — спросил он, выпив рюмку коньяка и отведя Елену в сторонку от шумного стола.

— Да только сейчас и может, — хитро улыбаясь, сообщила та. — Кстати, совсем недавно Вадим мне как раз рассказывал о своих подвигах на фронте и упомянул, что единственное, что он сумел прихватить на память, какая-то старая сабля. Другие, мол, с деньгами приехали, барахло заграничное контейнерами домой отправляли, а он, вроде всех предыдущих отцов и дедов, — орден и трофей с поля боя. Только упаси вас бог на эту тему иронизировать, — сделала Елена страшные глаза. — Это он сам про себя любит шутить, а другим не позволяет.

— Так как в этом случае действовать будем? — осторожно спросил Глан.

— А попросту! — Елена одернула совсем уже вызывающе подвернувшийся край юбки. — Вадим, иди-ка сюда…

Чтобы избавиться от надоедливого шума, производимого развеселой компанией, они поднялись на второй этаж.

Елена, держась так, будто разговор на эту тему уже имел место, сообщила Ляхову, что вот Яков Мефодьевич, старый друг семьи и квалифицированный антиквар, готов посмотреть на его трофей и, если он имеет какую-то рыночную ценность, обещает помочь его реализовать.

— А разве я собирался ее продавать? — удивился Ляхов.

— Нет, ну ты даешь! Денег нет, отпуск скоро закончится, и с чем ты меня оставишь? Твоих тысячи рубликов в месяц и одному не хватит. Ты что, князь Меншиков, основатель Эрмитажа? Если Яков Мефодьевич готов помочь, так надо бегом за эту идею хвататься. Вдруг там правда можно кое-что выручить.

«Крепко дамочка в него вцепилась, — отметил для себя Глан. — Второй день как встретились, а уже командует, деньги его как свои считает. Может, с самого начала с ней нужно было весь разговор вести? Пусть бы она у него железку под любым предлогом выдурила, а уж потом…»

Но что сделано, то сделано.

— Так когда можно предмет посмотреть? — совсем аккуратно спросил Глан.

— Да хоть сейчас! — Кураж бил из Ляхова через край. — Ленок, кто у нас самый трезвый?

— Ты чего выдумал?

— Да ничего. Если Арсений в порядке, сейчас рванем в Москву, за пару часов обернемся.

Ляхов вдруг наклонился к Глану, не поймешь сразу, то ли с хитрой, то ли с лучезарно пьяной улыбкой.

— А вы гарантируете, что купите?

— Как я могу гарантировать? Надо сначала видеть вещь. Филантропией не занимаюсь.

— Да вы что! Это на самом деле ВЕЩЬ! Вы же антиквар с пониманием, не фраер какой-нибудь? Сколько дадите?

Елена смотрела и восхищалась. Вадим импровизировал с блеском. Она его и не видела никогда такого. В процессе обсуждения операции все было буднично и скучно. Найти повод поговорить, встретиться в Москве, с особыми предосторожностями показать Глану саблю, исходить из обстоятельств…

А тут прямо фонтан эмоций, да с хорошим напором. Покупатель и растерян, и зачарован возможностью прямо так, под пьяную лавочку, отхватить искомое.

Не слушая возражений Елены, Влады, кое-кого из компании, желающей пить и веселиться, а отнюдь не ждать два часа внезапно решивших исчезнуть хозяев, Ляхов в весьма резких выражениях заставил Тарханова выбраться из-за стола и сесть за руль «Лендровера».

Тарханов, если бы ему захотелось, мог бы выйти к одной из московских трасс по десятку улиц и переулков, но поехал просто и демонстративно, в сторону Петроградского шоссе. Правда, вел он свой вездеход по покрытой снежным накатом дороге со стотридцатикилометровой скоростью, а если двигавшиеся в том же направлении автомобили отчего-то пытались не отстать, «случайные» грузовики и неумелые водители подержанных «Фордов» и «Рено» надежно блокировали самые удобные для перестроения и обгона участки.

Может быть, нескольким ни в чем не повинным лихачам и пришлось, матерясь, выбираться потом из занесенных глубоким снегом кюветов, но зато была полная гарантия, что ни одна чужая машина на хвосте у них не удержалась от первой развилки и вплоть до Брестского вокзала.

— Зачем это ты вдруг придумал? — спросил Вадима Тарханов.

— Так, по наитию. Если бы мы стали договариваться на его условиях, что бы еще вышло? А здесь он будет играть на нашем поле. Хочешь — бери. Хочешь — пошел вон. Его очередь импровизировать.

— Пожалуй, что и так. Только и его дураком считать не надо.

— Я и не собираюсь, а все же?

— Там видно будет.

Впереди, на подъездах к транспортной развязке перед Брестским вокзалом, образовалось нечто вроде пробки, колонна машин двигалась слишком уж медленно, рывками и толчками.

— Нет, нам это ни к чему. — Тарханов, приметив разрыв во встречном потоке, который двигался не в пример быстрее, в нарушение всех правил крутнул вдруг руль влево, включил дальний свет и придавил кнопку сигнала, заставляя скромных и законопослушных водителей в панике тормозить.

Пересек все четыре полосы и ушел, свистя покрышками, в Ямскую улицу, оттуда резко вправо, на Бутырский вал, и уже тихо и спокойно пошел по Новослободской к центру.

— Вот, примерно так. На друзей надейся, а сам не плошай. Если какой «хвост» и был, намертво обрубили.

Господин же Глан, сделав вид, что ему трудно дышать в действительно насыщенной табачным дымом, запахом сразу нескольких типов женских духов и алкогольным перегаром атмосфере, вышел на свежий морозный воздух.

Все тщательно составленные планы шли прахом. С этими пьяными офицерами только свяжись. Вместо тонкого, обдуманного делового разговора получилось черт знает что. Расшумелся, сорвался, полетел. Ну, вернется, привезет, а дальше?

Ни о чем другом не думая, Глан свернул к первой же телефонной будке. Сдвинул головку щеколды на выступе аппарата, положил в соответствующую выемку двугривенный.

— Докладываю, шеф, все пошло вне плана.

Четко изложил случившееся.

— Так что же вас встревожило, уважаемый?

— Как что? Предмет через час будет здесь, денег у меня при себе нет, и, если ему это не понравится, он развернется и снова уедет. Что с пьяного взять?

— Считаете, он действительно пьян?

Глан рассмеялся в трубку.

— Пьянее вина. Вы бы сюда подъехали. Оставшаяся компания продолжает, да так, что не уверен, сможет ли к моменту возвращения клиента кто-нибудь из них связно разговаривать. Господа офицеры Масленицу провожают.

— Хватит болтать. Откуда звоните?

Глан тоже перешел на рубленые фразы.

— Автомат в переулке. Вокруг ни души.

— Когда вернутся?

— Обещали через два часа.

— Пьяные поехали, говорите?

— И весьма…

— Ладно, постараемся встретить.

Глану стало страшно.

— Но как же… Если с ними что случится, меня же первым и заподозрят, следствие и все такое! — а параллельно и другая мысль мелькнула: «Может, и меня с ними заодно? И вещь получена, и концы в воду». Он чуть не впервые задумался о горестной жизни людей, занимающихся скользкими делами такого плана.

— Сделаем так, что не подкопаются. А вы возвращайтесь в дом и ждите вместе со всеми. Выпивайте. Где-то через полчаса после условленного времени, не дождавшись, откланяйтесь. И езжайте ко мне. Ваша консультация потребуется.

«Что делать? — думал Глан, неторопливо двигаясь в сторону дома Елены. — Может, плюнуть на все и бежать? Отчего и нет? Денег до смерти хватит, если даже еще лет десять-пятнадцать доведется прожить. К чему мне эти заморочки? Прямо сейчас домой, потом в аэропорт, и первым же рейсом — куда придется. А потом уже разбираться. В Новую Зеландию неплохо бы…»

Однако шел он, тем не менее, именно туда, куда идти ему хотелось меньше всего на свете.

«Привыкла собака за возом бегать, — очень к месту вспомнилась поговорка. — Ладно, посмотрим, может быть, ничего страшного».