Еретик - Калбазов Константин

– Ты вот что, господин барон, он кличет тебя. Оно конечно, разговоры разговаривать ему не пристало, да только сдается мне, что лучше поговорить, потому как, если он не поговорит, то, боюсь, как бы хуже не вышло.

– Хорошо, я поговорю с ним, – тяжко вздохнув, согласился Андрей.

– Вот только недолго, и постарайся, чтобы он не нервничал. Оно конечно, ему получше, но это дело такое…

– Я все понял, бабушка.

– Умеешь ты, господин барон, в душу влезть, – по-старушечьи улыбнулась лекарка и подтолкнула его к двери.

Игнатий выглядел все еще плохо, но по меньшей мере исчезла мертвенная бледность, и на него стало не так страшно смотреть. Подойдя к больному, который лежал на длинной широкой лавке, покрытой овечьими шкурами, он остановился, ожидая, когда раненый откроет глаза. Наконец веки Игнатия дрогнули, и затуманенный взор постепенно приобрел четкость и остановился на нем.

– Барон, – устало скорее выдохнул, чем сказал Папа.

– Да, ваше святейшество.

– Тот орк, что пытал меня, сказал, что это вы направили их на монастырь. Не перебивайте. Я знаю, что это так. Уж слишком орки многое знали, и в монастырь проникли через подземный ход. Возможно, на вашем месте я поступил бы так же. Но Папа… Это тоже вы? Чтобы собрать нас?

– Нет, ваше святейшество. К смерти Папы ни я, ни мои люди не имеем никакого касательства. – Ложь легко слетела с его уст. Он вообще за последние годы сильно поднаторел в лицемерии.

– Но это вы?

– Конечно, я. Это я, узнав о нападении на монастырь, имея всего лишь чуть больше двухсот воинов, бросился вдогонку полной тысяче. Это я со своей дружиной напал на замок, в котором вас содержали, чтобы спасти Собор. Да, это все я. – Андрей лгал легко и самозабвенно, почему-то вспомнились слова из «Двенадцати стульев»: «И тут Остапа понесло». И Андрей продолжил: – Не смотрите на меня так, ваше святейшество. Орки могли узнать и о Соборе, и о подземном ходе от множества пленных, которых как стадо сгоняют в лагерь у Лондона, в плен попадают многие, не только крестьяне.

– Но зачем? – Папа был, мягко говоря, не в лучшей форме, но, как видно, ему нужно было знать, иначе он сам себя извел бы, и Андрей, который хотел было закругляться, памятуя о словах бабки Арии, все же продолжил:

– Возможно, потому что не только вы сумели оценить моих воинов, сумел сделать это и император орков. Вам, наверное, не известно, но еще до вашего пленения я и мои дружинники неожиданными ударами уничтожили больше тысячи орков – как степняков, так и имперцев. Несколько дней назад моя дружина и ополчение Кроусмарша напали на отряд орков численностью почти в четыре тысячи, и практически все они были перебиты. Насколько мне известно, орки потеряли куда меньше в известном вам сражении. Так, может, причина в этом?

– Но зачем говорить нам?

– Откуда я знаю, – не скрывая раздражения, огрызнулся Андрей. – Вы можете знать, о чем они думают? Я – нет. Зачем они взяли всех вас в плен? К чему это? Раньше они всегда убивали священников, продолжают это делать и сейчас, но вас почему-то пленили. Может, они планировали заставить вас служить им. Не надо на меня так смотреть. Вы долгие годы были инквизитором и прошли весь путь, снизу доверху, кому, как не вам, знать всю подлую природу человека? Может, хотели, чтобы вы вышли на свободу и сообщили всем, что это я повинен в гибели Собора. А что, великолепная возможность. Даже если люди тут же не бросятся меня уничтожать, то уж присоединиться к войску людей я уже не смогу, и уйти мне будет некуда, кроме как в Кроусмарш. Потом они захватят Кроусмарш – да, они понесут большие потери, но зато получат в свои руки секрет изготовления нового оружия. Как вам такой вариант?

– Орк много спрашивал о вас, – задумчиво проговорил Папа.

При этих словах Андрей мысленно вздохнул. Как говорится, все в жилу. Он готов был лгать, цепляться за любые нестыковки, он готов был лгать любимой жене, боевым соратникам, всем подряд.

Еще служа в милиции, он принял себе за правило поговорку: «Чистосердечное признание – это прямая дорога в тюрьму». Он всегда помнил об этой поговорке. Служить и защищать, и при этом иметь абсолютно чистые руки? Товарищи, вам в отдел фантастики. Даже самые честные менты нарушают закон. А как назвать то, что за получение информации мент может закрыть глаза на совершенное преступление? – это ведь прямое укрывательство, но это происходит сплошь и рядом. Или получение показаний не совсем или совсем незаконными способами. Есть, конечно, и те, кто злоупотребляет этим и выбивает показания у невиновных, и, к сожалению, таких немало, но и честный мент без подобных методов никуда не денется. Конечно, людям всячески пытаются показать честных и чистых милиционеров, в особенности это было развито в СССР, но на деле все это ерунда. Если с доказухой плохо, а уверенность, что ты прав, присутствует и если ты МЕНТ, то ты не остановишься перед банальным мордобитием. Андрею частенько приходилось представать пред ясны очи прокурора, но ни расколоть, ни соблазнить его чистосердечным признанием им его так и не удалось. С чего бы ему признаваться сейчас? Нет. Он будет лгать, лгать – и сам верить в свою ложь.