Подземка - Бычков Михаил

Катя нагнала меня, сунула в руку «Стечкин»:

– Держи, раззява.

– Спасибо, – кивнул я.

Назови она меня кем-то похуже, даже тогда я бы не стал обижаться. Катя права. Голыми руками тут не повоюешь. Ниндзя из меня как из дерьма пуля.

Беглец скрылся за дверью. Мне повезло – успел заприметить, в какую. С тем, что дверь была обычной фанерной, повезло еще сильнее. В противном случае противника пришлось бы выкуривать или штурмовать каким-нибудь извращенным, экзотическим способом, а так хватило удара ногой. Мы влетели одновременно с выбитой дверью.

Влетели и замерли. Помещение оказалось пустым. Идеально гладкие, покрашенные в голубой цвет бетонные стены, мигающая лампочка на потолке – и никого.

В висках застучала нехорошая мысль: «Неужто обмишурился? Перепутал двери, попал не туда. Это что же выходит – упустили?!»

Что-то сильно толкнуло меня в спину. Благодаря приданному сзади импульсу я полетел как на крыльях, едва не врезался головой в стену, но в последний момент успел выставить перед собой руки, это смягчило удар. Сознания я не потерял, хотя приложился нехило. В глазах зарябило.

Катю отнесло чуть правее. Ей тоже порядком досталось. Она лежала на полу, оглушенная.

Я развернулся на сто восемьдесят градусов, выставил «Стечкина», чтобы разобраться с обидчиком, но обнаружил, что не могу нажать на курок. Пальцы легли на спусковой крючок и застыли, став фарфоровыми и чужими. Я даже чувствовать их перестал.

«Допрыгался!»

Я попытался перехватить пистолет в другую руку. Не вышло. Она тоже не слушалась меня. Кажется, влип.

Впереди и сзади образовался сплошной клубок тумана. Я не видел дальше своего носа. Даже если бы руки вновь слушались меня, я бы не знал, в какую сторону нужно стрелять.

Туман казался слишком нематериальным, иллюзорным.

Только тут я сообразил. Пси-атака! Тварь, засевшая где-то здесь, взяла меня под контроль. Что самое противное, она была где-то поблизости, может, в двух шагах, но я ее не видел. Почти наверняка эта скотина могла распоряжаться не только моими конечностями, но и органами чувств. Туман этот не настоящий, просто телепатическая завеса, в которой скрывается враг. Тут же возникла и другая мысль: если тварь прячется даже перед обезоруженным и потерявшим контроль над собственным телом человеком, выходит, она по натуре труслива до омерзения.

От дикой злости я завелся не на шутку:

– Покажись, гадина! Не бойся.

До меня донесся гнусный смешок. Как будто где-то проскрежетали шестеренки несмазанного механизма. Этот смешок раззадорил меня еще сильнее. Я набрал побольше воздуха в легкие и почти на одном дыхании прокричал:

– Ну, чего ты страшишься? Яви личико, сволочь!

Смешки усилились. Только теперь в них чувствовалось что-то еще: раздражение, задетое самолюбие. Если бы тварь была человеком, я, наверное, сумел бы подобрать нужное определение. Но мы столкнулись с существом иной природы. Было ли в нем что-то людское, сказать невозможно.

Слава богу, губы слушались меня, поэтому я продолжил:

– Ах вот оно что? Поджала хвост и прячешься. Ты трусливая дрянь, боящаяся даже человеческой тени. Я презираю тебя. Ты выйдешь или продолжишь прятаться от меня, напустив лужу?

Ага, задело! Обидные слова сыграли свою роль. Туман принял форму сначала человеческого скелета, потом кости стремительно начали обрастать мышцами, сухожилиями, мясом. Затем покрылись кожей.

Я увидел знакомую бульдожью челюсть и мощный торс.

Чутье подсказало мне, что это естественный облик существа.

– Полежаев? – изумленно вскрикнул я.

Начальник терминала кивнул:

– Мы снова встретились, Лосев. Рад?

– Не очень. Кто вы на самом деле, Сергей Владимирович? Расскажите, сделайте милость.

– Я? – Он усмехнулся. – У меня нет официальной должности. Можете считать меня кем-то вроде инспектора.

– И что именно вы инспектируете?

– Да, собственно говоря, ни много ни мало – род человеческий.

– Круто, – присвистнул я. – Хорошо устроились.

– Не жалуюсь, – глядя мне в глаза, ответил он.

«Не шутит», – понял я. И на сумасшедшего не похож.

– Так вы, значит, вроде наместника… – Я поднял взгляд к потолку.

Полежаев улыбнулся:

– Высоко берете. Я скорее по другой части. Более приземленной.

– Приземленной в буквальном смысле? Дух, душа Земли? – спросил я, вспомнив философствования хиппи Андрея.