Подземка - Бычков Михаил

И тогда, поддавшись непонятному порыву, я впервые поцеловал Лило, так как не целовал никого в жизни. И что самое странное – она ответила на поцелуй.

Мы долго бродили в темноте в поисках укромного уголка и вскоре обнаружили небольшую комнатку, расположенную в самом конце платформы, на границе с засыпанным туннелем.

Нам повезло – среди различного барахла обнаружилась пара старых керосиновых ламп, заправленных примерно наполовину. Теперь участь провести время в полной темноте нам не грозила.

Когда пламя в лампах разгорелось и на стенах заплясали зыбкие тени, мы как следует забаррикадировали дверь в комнатку и стали пережидать ночь.

Самую длинную из ночей.

Глава 24

Много ли нужно для личного рая? Красивая, влюбленная в тебя женщина и глоток жизни. Пожалуй, и все, во всяком случае для меня. На большее я не претендовал, да и не видел в том смысла.

Отрезанные от подземного и наземного миров, запертые в ловушке, мы могли только любить, надеяться на чудо и верить в него. И еще наслаждаться, что у меня есть она, а у нее я.

За заваленными проходами бушевали гарпии, пытались вломиться зомби, бухали тяжелыми кулаками йети и прочие твари. Не знаю, почему они непременно хотели добраться до нашей плоти. Было ли в этом что-то метафизическое или мы, люди, стали слишком редкой и ценной добычей, которую подземные твари не хотели упускать? Какая, собственно, разница, если сейчас я любовался глазами Лило, наслаждался ее улыбкой, стройным телом, ласковыми руками, поцелуями, возносившими меня на седьмое небо?

Любовь нахлынула на нас как последний, все сметающий вал, как огромная океанская волна, как разбушевавшаяся стихия. В наших ли силах было ей сопротивляться?

Какая-то обреченность бросила нас в объятия друг друга, заставила забыть о смерти, о том, что скоро на меня подействует подхваченная наверху отрава, что я перестану существовать как личность, превращусь в опасное чудовище. Любовь была спасением, я растворился в ней, забыл о себе. Мы стали единым целым.

Я гладил Лило, целовал, блаженствовал, пребывал в полной нирване. Она стремилась ко мне, я к ней. Повторится ли наша любовь, будет ли нас ждать что-то еще? Зачем забивать голову глупыми вопросами, когда здесь и сейчас вершится таинство, которому нет названия. Мы упивались им. Не было на свете силы, что могла оборвать эту связь.

Я ничего не знал о ней, она обо мне, но тратить время на разговоры не хотелось. Мы были выше прошлого, жили только настоящим, не думая о будущем. Этот миг мог тянуться вечно.

Сладость губ, шелковая нега прикосновений. Любые слова, кроме слов любви, были слишком грубы и ничтожны. Они не могли передать сути охвативших нас чувств. Даже будь я поэтом, все равно не нашел бы подходящих фраз. Их просто еще не придумали и вряд ли сумеют придумать.

Какими звуками можно рассказать о симфонии любви? Что может сравниться с музыкой бьющихся в такт сердец?

Мы понимали друг друга без слов. Наверно, это и есть высшее счастье. Маленький личный рай для двоих, в котором просто нет места для остального.

Мне было хорошо. Очень хорошо, как никогда в жизни.

Сколько прошло времени с того момента, как мы сюда угодили, я так никогда и не узнаю. Мои часы показывали откровенную абракадабру, работал разве что таймер обратного отсчета. Иногда, ради интереса, я ставил его на четыре часа и глядел, как стремительно бегут цифры. Очевидно, временная аномалия вывела этот непрочный прибор из строя, но главную функцию не смогла или не захотела нарушить. Но имело ли это для меня значение? Я был обречен, но отгонял прочь мысли о неизбежном. Рано или поздно сработает спусковой крючок мутаций. Когда-нибудь это произойдет. Но не сейчас, потом.

Жизнь превратилась в сон, а сон стал явью. Иногда я не мог отличить их, слишком тонкой оказалась грань. Не имело смысла тревожиться за рассудок. Он уже не принадлежал мне, как не принадлежала жизнь. А кто-то рядом сражался за мою душу. Я узнал об этом из сна-яви.

Голова Лило лежала у меня на плече. Ее глаза были закрыты, а щеки горели от поцелуев. Я боялся сделать лишнее движение, чтобы не разбудить девушку. А она платила мне доверием, самым ценным, что может быть между мужчиной и женщиной.

Мне нравилось рассматривать ее лицо. Оно казалось таким прекрасным и безмятежным. Лило улыбнулась во сне, прижалась еще сильнее. Я ощущал нарастающую нежность по отношению к самому дорогому для меня существу.