Красный рассвет - Березин Федор Дмитриевич

Сейчас он вел управление очень важным процессом, именуемым среди знающих военных «стыковкой». Цель «стыковки» была в создании на границе двух океанов искусственного полуторакилометрового острова – «большой боевой линейки».

29

Твердый грунт

– А где же они? – спросил Потап Епифанович вслух у самого себя. Одновременно вопрос восприняла подбрюшная «IBM-4000». Но Потап Епифанович уже и без него понял, где. Однако он уже взял себя в руки и заблокировал голосовой канал пересылки информации. После этого он спокойно доброкачественно ругнулся и, используя компьютерный канал, передал Захару Кисленко приказ произвести срочный запуск разведчика. Теперь командир «Ахернара» понимал, а компьютер подтвердил это с девяностопроцентной вероятностью, что тот самый таинственный объект и есть исконные воронежские лошаденки. Несмотря на то что этих рысаков вывели в век расцвета технологий и компьютеризации, развязывать привязь они скорее всего не умели. А если бы даже сумели, то паслись бы поблизости, а не пошли неизвестно куда, тем более скопом. С другой стороны, может, их напугали подрывы мин? И они теперь несутся сломя голову, сами не зная куда? Все допустимо, но Потап Епифанович был слишком тертым жизнью мужиком и воспринимал принцип Оккама всем нутром, еще до того, как узнал его теоретически.

«Кисленко, – напечатал он, всего лишь умело шевеля снабженной сенсорами перчаткой. – Посмотри, где наш проводник?» Он имел в виду приданного отряду негра-трансваальца. Именно ему, как не задействованному в деле истребления, поручили охранять припасы и ездовых животных.

Однако Захару Кисленко было сейчас не до этого, он уже провел ускоренное тестирование самолетика и подготовил запускающую его трубу к выстрелу. Получив предыдущий приказ майора о срочном запуске, он начисто забыл оговоренную до того инструкцию о запрете пуска вблизи остального лагерного имущества. Это делалось по нескольким причинам одновременно. Во-первых, из-за возможного возгорания; во-вторых, дабы не демаскировать место нахождения склада. Сейчас легионер Кисленко нарушил оба принципа.

Самолет запускался аналогично стрельбе из гранатомета, то есть летающую машину первично выталкивал вверх достаточно сильный пороховой заряд. Ведь желательно было запустить наблюдатель как можно выше. Снизиться, если надо, всегда проще. Поскольку микроавиация создана для разведки, то труба имела специальный глушитель, ибо какой смысл от тайного наблюдения, если ты сообщаешь о взлете грохотом на весь лес? Тем не менее из задней части водружаемого поверх плеча пускового устройства неизбежно плескал огонь.

Разумеется, Захар Кисленко не собирался что-то поджигать. Однако над ним были деревья, и он долго вертелся на месте, выбирая просвет. Окружающий мир, в том числе и готовые к погрузке ящики, для него сейчас не существовал. Играло роль только прицельное устройство. Как только он нащупал достаточно большую прорезь в листве, он нажал пуск.

Позади него стоял небольшой ящик с сигнальными ракетами. Ящик не был металлическим, поскольку, когда ездишь не на джипах, а на лошадях, приобретаешь стремление к сбросу прочь каждого лишнего килограмма.

30

Твердый грунт

На некоторое время все внимание Потапа Епифановича сосредоточилось на запущенном самолете. Он отсек поступление прочей информации и сосредоточился на результатах проверки микромашины. Вообще-то этим занималась автоматика, но майору чрезвычайно сильно хотелось ускорить процесс. Ведь после он собирался направить разведчика в сторону удаляющихся – теперь он был уверен – лошадей, а после к приближающимся пограничникам. Все-таки требовалось уточнить их состав и вооруженность. Контроль функционирования малютки прошел нормально. Это было привычно, но все-таки удивительно. Столь хрупкая штуковина, пройдя сквозь солидную, смертельную для человека встряску при взлете, сумела без помех развернуть в небесах свои крылья и теперь славно парить, рубя небо прозрачным винтом. И самолетик взял указанный компьютером курс.

Теперь Потап Епифанович проверил, чем занимается передовая линия легионеров. Большинство уже начали отход. Только двое задержались, расстреливая кого-то, находящегося в пределах зоны поражения. Любование высвеченной в глазу картой местности с символами-человечками заняло еще какое-то время. Майор Драченко уже понимал, что вся эта суета является только поводом, отодвигающим время принятия решения. Что же делать? Вообще-то вариаций по-прежнему оставалось только две. Уйти или принять бой. Правда, первая теперь затруднялась тем, что без лошадей пришлось бы бросить практически все тяжелые предметы. С другой стороны, принять бой в условиях более чем наполовину истраченных боеприпасов, с совершенно наспех подготовленной позиции? Однако, пока кто-то будет сдерживать напор нападающих, может быть, удастся каким-то, пока неясным образом вернуть лошадей назад?