Станция-призрак - Калинкина Анна

каз повитухе Марье, здоровой бабище, давить таких младенчиков

сразу, как на свет появятся. А то что получается: еды и так не

шибко много, чего ж кормить дебилов и тратить на них время и

силы, раз они все равно потом умрут? Дети-то здоровые нужны.

А младенчику много ли надо — сунул ему в рот платок, он и за-

дохнулся. Матерям же говорили, что ребенок мертвый родился.

Но слухи-то шли, конечно. И вот пришло время рожать той са-

мой Алике — а была она красавица, кудри темные, глаза карие, са-

ма сильная и смелая. Не уследила повитуха — только ребенок ро-

дился, крикнул, мать на руки его и схватила. Глянула в его лицо,

в глазки его голубые и говорит: «Отойдите от меня, не отдам его

никому». Повитуха-то растерялась, ей велели без шума все де-

лать, а как теперь без шума? А Алика тем временем кое-как оде-

лась, хоть слабая еще была, ребенка крепко к себе прижала и го-

ворит: «Отпустите лучше меня с ним, уйду я от вас. Все равно, ес-

ли убьете сыночка, жить не стану, руки на себя наложу, да еще с

собой на тот свет кого-нибудь прихвачу. Зачем вам лишний грех

на душу брать?» Растерялись все, но остановить ее никто не по-

смел, вот и ушла Алика в туннель, прижимая к себе ребенка. Не-

дели через две нашли там скелет, дочиста обглоданный, и реши-

ли, что это их беглянка. Похоронили останки без шума, поплака-

ли женщины над ней, страдалицей, но история на этом не

кончилась. Как-то шел один челнок по туннелям и заплутал.

Свернул не туда, и вот уж совсем из сил выбился, а вокруг все

страшнее. Тут ему навстречу выскакивает тварь свирепая, скалит

зубы и шипит, вот-вот бросится. «Ну все, — думает бедолага, —

смерть моя пришла». И вдруг явилась перед ним женщина красо-

ты необыкновенной, с полугодовалым голубоглазым ребенком на

руках. Погрозила строго твари пальцем, та как-то сразу сникла и

уползла. А женщина молча пошла впереди челнока, время от вре-

мени оборачиваясь и его за собой маня. Так и вывела его в знако-

мые места, а потом исчезла, словно и не было ее. Мужик этот как

на станцию вернулся, молчать не стал, все как есть рассказал.

И поняли тогда люди — это она, Алика, была, и с тех пор начали

ей молиться. Даже скелет тот, в туннеле найденный, откопали и

растащили по косточкам, на обереги. Некоторые потом рассказы-

вали, что видели ее в трудную минуту. Все такая же красивая, ни

на день не постарела, а вот ребеночек у нее на руках все старше

становится. И всегда она помогает, спасает, выводит. Не держит,

значит, зла на обидчиков своих. Правда, говорят, что ту повитуху

Марью потом мертвой нашли, а через какое-то время и всю Поле-

жаевскую вырезали. Может, это им кара за грехи была...

     После этого рассказа все долго молчали. Потом одна из жен-

щин поведала про молоденькую работницу с Аэропорта, которая

как-то встретила в туннеле самого Путевого Обходчика. Спустя

несколько дней после этого бедняжка пропала, и все думали, что

он ее с собой увел. Правда, кто-то поспешил добавить справедли-

вости ради, что потом эту девушку кто-то из знакомых видел на

Ганзе — живой, здоровой и вполне довольной. Вроде даже Бере-

менной. Возможно, ее просто увез с собой кто-нибудь из находив-

шихся здесь по делам ганзейцев, но поверить в такой счастливый

конец многим было еще труднее, чем в Путевого Обходчика.

     Теперь Нюте легче было понять Лолу. От такой нудной и од-

нообразной жизни даже капризный парень покажется идеалом,

особенно такой красавчик. «Странно, что у нее еще сохрани-

лись силы, чтобы влюбиться, — подумала девушка, — мне уже

через месяц такой жизни вообще ничего бы не хотелось». Она

поняла, что задерживаться на Динамо тоже не стоит и нужно

идти дальше как можно скорее, пока эта ежедневная каторга ее

не засосала.

     * * *

     На следующий день Лола снова пришла к ним и отозвала Ки-

рилла в сторону, не стесняясь Нюты. Та смотрела издали, как Ки-

рилл с женщиной о чем-то ожесточенно спорят. Вернее, Лола в

чем-то убеждала парня, размахивая руками, а он, судя по всему,

не соглашался. Нюта видела, как он пожал плечами и развел ру-

ками, давая понять, что разговор окончен, потом развернулся и

пошел обратно к ней. А Лола с досадой топнула ногой, но вечером

появилась опять. Усталая Нюта дремала возле костра, Кирилл

сидел рядом и перелистывал свою любимую потрепанную книж-

ку по биологии.

     — Надо поговорить, — мрачно сказала Лола.

     — Тебе, может, и надо, — равнодушно отозвался Кирилл, — а я

тебе утром все сказал.

     Но от Лолы не так-то легко было отделаться.

     — Как ты можешь так со мной поступать? — трагически спро-

сила она.

     — Слушай, ты меня достала! — громко возмутился Кирилл. —

Чего тебе от меня надо? Чего ты тут ходишь со своими пирож-

ками? Забирай их и катись к чертовой матери, а меня оставь в

покое!

     Судя по всему, именно это для Лолы оказалось непосильной

задачей. Лицо ее скривилось, будто женщина вот-вот зарыдает, и

Нюта закашлялась, напоминая о своем присутствии. Лола смери-

ла ее ненавидящим взглядом, а Кирилл пожал плечами и снова

уткнулся в книжку.

     — Что происходит? — спросила Нюта.

     — Ой, умоляю тебя, не начинай еще и ты! Разве не видишь —

она ненормальная. Выдумала что-то, а я тут при чем?

     — Кажется, тебе и впрямь лучше уйти... — начала Нюта миро-

любиво, но Лола огрызнулась:

     — Тебя забыла спросить, что мне делать! И вообще, не с тобой

разговариваю, так что заткнись! — и грубо выругалась.

     Нюта вспыхнула: да какое право имеет эта намазанная дура

говорить с нею в таком тоне, а вдобавок еще и хамить?! Пусть Ло-

ла почти во всем ее опережает — и старше, и эффектнее, и готовит

вкусно, да и помыкать другими, судя по всему, привыкла, но она,

Нюта, не «другие»! Что-что, а постоять за себя словом и делом

она научилась еще в раннем детстве, иначе на Спартаке, где поч-

ти все ее травили, не выживешь. Девушка поднялась и встала пе-

ред Лолой, уперев руки в бока:

     — Отвали от моего... — она чуть было не сказала «парня»,

но вовремя вспомнила про их легенду, — брата! И рот помой!

С мылом!

     Упомянутый «брат» изумленно глядел на нее. Похоже, он

только что осознал, что две женщины вот-вот подерутся из-за не-

го, Кирилла. Да и такой Нюты он еще не видел и был весьма за-

интригован. У Лолы в глазах вспыхнуло бешенство.

     — Да ты что о себе возомнила, соплячка?! Тебе мало не пока-

жется! — И она замахнулась на Нюту кулаком.

     Женщины, следившие за этой сценой, затаили дыхание.

Они по опыту знали, что с Лолой лучше не связываться, и в ду-

ше сочувствовали отважной незнакомке. С другой стороны,

это было зрелище, событие, которых так не хватало в их серой

жизни.

     — Это от тебя, что ли? — только и спросила Нюта, присталь-

но глядя на соперницу, и в ее голосе было столько презрения,

что зрительницы не утерпели и расхохотались, а через минуту к

ним присоединился и Кирилл. Не стерпя унижения, Лола

всхлипнула и кинулась бежать, все еще тщетно надеясь, что па-

рень остановит ее, однако тот даже не посмотрел ей вслед. Об-

нял Нюту, успокаивая, отвел обратно к костру и протянул круж-

ку с кипятком.

     — Я не хочу здесь оставаться! Чувствую, что скоро рехнусь, —

пожаловалась она.

     — Да? А мне тут нравится, — невозмутимо ответил Кирилл.

     Нюта вспыхнула:

    — Еще бы! Работка непыльная, опять же, Лола рядом — и при-

голубит, и пирожками накормит!

     — Далась тебе эта Лола, — махнул рукой парень. — Она ненор-

мальная, конечно, но готовит и впрямь очень здорово. Между

прочим, ты ее пирожки тоже ела. И вообще, Лола мне, если хо-

чешь знать, все равно что сестра.

     — Ну ты уж определись, я тебе сестра или она? — вновь заве-

лась Нюта. — А то ей меня называешь сестрой, мне — наоборот...

     — Чего ты на меня-то злишься? — возмутился Кирилл в от-

вет. — Это же не я на тебя кулаками махал! И вообще, с людьми

надо ладить...

     — Отлично! Раз ты с ней так прекрасно ладишь и все здесь те-

бя устраивает, можешь оставаться с Лолой. А с меня хватит! Зав-

тра же получу свои патроны за два дня работы и уйду! — перешла

в наступление Нюта. Кирилл опешил:

     — То есть как это, «уйду»? Одна? А на наши отношения тебе,

получается, плевать?

     — А тебе самому не плевать? — продолжала давить девушка. —