Ко времени моих слёз - Головачев Василий

Приблизились к распахнутой настежь двери в перегородке. Помещение за ней напоминало контору: три стола, компьютеры, металлические шкафы с лежащими на полках папками, стенд с автозапчастями. Тело на полу. Рядом дыра люка.

Расен молча полез в люк.

Арсений Васильевич почувствовал озноб, обошел тело, быстро спустился за есаулом.

Помещение с голыми бетонными стенами и металлической дверью. На стене устройство кодирования замка с мигающей красной искоркой. Дверь открыта, толстая, сейфовая – гранатой не прошибешь. За дверью короткий коридор, освещенный тусклой лампой в сетчатом колпаке, стены из гофрированного серого материала, пол покрыт кафельной плиткой, потолок бетонный. В тупике коридора еще одна дверь с табличкой: «Вход посторонним воспрещен. Токсичные отходы».

Четверо десантников, ушедших вперед, замерли у двери с оружием в руках.

– Время пошло, – глуховатым баском сказал командир группы. – Через шесть минут сработает таймер и включит тревогу. Это не главный вход на базу, поэтому автоматика контролирует только внутренние контуры. На раскодировку требуется время.

– Откроешь? – кивнул на дверь Расен. – Или будем взрывать?

Ратники расступились.

Арсений Васильевич подошел к двери, сдерживая дрожь зубов.

Дверь была такого же типа, что и первая, которую ратники открыли сами, с помощью монитора наверху. Ее запирал электронный замок, требующий наличия кодового ключа-карты. Такие системы имели огромный запас цифровых комбинаций, и для подбора кода даже с помощью компьютера действительно требовалось много времени.

Он напрягся, зажмуривая глаза.

Панель замка стала прозрачной, на красном фоне стены проступила сложная схема соединений чипа замка. Будучи инженером, Арсений Васильевич в принципе знал, как работает такая схема, но все же вряд ли смог бы найти способ ее блокирования. Знание этого способа пришло само собой: из глубин памяти всплыл невесомый воздушный шарик и развернулся в инструкцию – как заставить замок открыться, не применяя ключа.

Арсений Васильевич слепо погладил панель рукой, мысленно-волевым усилием заблокировал нужные цепи.

Замок щелкнул, сработал исполнительный механизм, вытаскивая из гнезд два ряда металлических пальцев, дверь начала открываться.

– Где пленники? – быстро спросил Расен.

Арсений Васильевич сориентировался в пространстве базы:

– На третьем этаже… там развилка трех коридоров… по одному охраннику в каждом коридоре… какие-то люди еще… но охрана вооружена и…

– Понятно. Что за дверью?

– Какой-то склад, коридор, пост охраны…

– Парни, за работу!

Дверь открылась.

Батог выпустил короткую очередь в замок, засверкали искры, из замка стекла на пол струйка дыма. Теперь дверь уже было нельзя закрыть. Ратники бесшумно скользнули в темноту помещения, исчезли за штабелями ящиков и бочек.

– Жди здесь, – коснулся плеча Гольцова есаул. – Учуешь конкретную опасность – дашь знать.

– У меня нет рации…

– Разве тебе нужна рация? Настройся на мою ауру и поддерживай канал связи открытым. Я тебя услышу.

– Х-хорошо.

Расен растворился в воздухе, догоняя команду Батога. Ни один звук не долетел из глубин подземелья, наступила полная тишина.

Арсений Васильевич поймал себя на мысли, что ему хочется как можно быстрей выбраться отсюда на свежий воздух и никогда больше не встречаться с бойцами РРР, напропалую рискующими жизнью. Страх не отпускал, внутри была натянута каждая жилка, руки дрожали, и он ничего не мог с собой поделать.

Что-то изменилось вокруг.

Словно в глубине земли шевельнулся огромный крот, открыл глаза, оставаясь при этом слепым, и двинулся к базе, беззвучно сотрясая землю, гоня впереди себя волну почти неощутимых неприятных вибраций.

– Мама родная! – прошептал Арсений Васильевич, не в силах двинуться с места. – Засада! Не надо было соваться сюда…

В голове развернулся букет видений: пещера, тигр внутри, прыжок, горный обвал, оскал зверя. Есаул уловил вспышку эмоций Гольцова и в своеобразной манере спрашивал его, в чем дело.

– Засада! – повторил Арсений Васильевич вслух, вспомнил совет Расена, неумело выругался: – Сволочи хреновы! Надо уходить!

«Понял, принимаю меры!» – прилетела мысль Расена.

На черно-фиолетово-сером фоне символического видения перед глазами Арсена Васильевича изменился рисунок противоборствующих сил. Черные тени кольцом окружили светлые точки и звездочки, перекрыли им пути отступления. В свою очередь белые «перья» и «снежинки» попытались объединиться, образовали струю движения, рассекшую одну из фиолетово-багровых щупалец. Ратники Батога и есаул решили пробиваться в одном направлении, чтобы не дробить силы.

Иди к ним на помощь, проворчал внутренний голос. Без тебя им хана, не вытащить Марину и майора.

Надо немедленно бежать отсюда, возразил Арсений Васильевич сам себе. Засада слишком многочисленна!

Расен и его команда рискуют больше, хотя ни Марина, ни Максим не являются им родственниками.

Мы все погибнем…

Делай что-нибудь, слизняк! Возможно, все погибнут, зато останется чистой совесть и никто не обвинит тебя в трусости!

Если я погибну, совесть мне уже больше не понадобится…

Тогда беги, Меченый, ты еще успеешь вырваться из ловушки.

Арсений Васильевич до боли прикусил губу, очнулся, сбросил оцепенение.

Ладно, попробуем прорваться!

Он метнулся к выходу из склада и наткнулся на трех «киборгов»-засадников, вооруженных автоматами.

По-видимому, его появление оказалось неожиданным и для них. Во всяком случае, они промедлили, и Арсений Васильевич, вооруженный знанием приемов боя куда более совершенных, нежели армейские, в доли секунды расправился с группой, заставив парней стрелять друг в друга.

Однако пока он сражался с бойцами засады, из другого коридора вынырнула еще одна тройка «киборгов», с ходу открыла огонь, и Арсений Васильевич не нашел другого способа избавиться от них, кроме бегства.

Наверное, он настолько ошеломил охранников скоростью бега и стремительностью движений, что они не сразу поняли, куда подевался их противник. А когда опомнились и бросились за ним, он был уже на втором горизонте базы.

Здесь ему пришлось пережить стресс еще одной схватки с бойцами засадной группы, заставивший его осознать простую истину: несмотря на владение техникой универсально-боевой системы харавла д, он н е ста л мастером этой системы. Он был всего лишь носителем знаний, не прошедшим школу жизни, не прокачавшим философию этой системы через свою душу.

Да, он справился с отрядом спецназа Системы, но с превеликим трудом, и запаниковал.

В таком состоянии Арсений Васильевич и добрался до третьего горизонта базы, где Расен уже вывел из камеры в коридор Марину, а четверка ратников охраняла выходы на лестницы, готовая пройти огни и воды, отдать жизнь, если потребуется, ради выполнения поставленной задачи.

– Папа! – бросилась к нему на грудь Марина, зарыдав.

– Все хорошо, моя милая, – погладил он ее по волосам. – Я тебя никогда больше не брошу, тебя и Стешу.

– Не время для сантиментов, – жестко сказал Расен, взвешивая в руке отбитые у противника автоматы. – Надо выбираться отсюда.

В этот момент впереди открылась дверь соседней камеры, и в коридор вышел майор Максим Разин, необычайно спокойный, с печатью меланхолической отрешенности на лице.

– Привет, – сказал он небрежно, глянув на всех по очереди. – А мы вас ждали, господа.

– Максим! – тихо вскрикнула Марина, сделав шаг к нему.

Расен удержал ее за руку:

– Держитесь от него подальше.

– Что это значит?! – изумилась она.

– Твой папа объяснит.

– Папа, в чем дело?

– Он… запрограммирован, – глухо проговорил Арсений Васильевич.

– Не понимаю…

– И не надо, – скривил губы в непонятной усмешке Максим. – Хотя вряд ли можно назвать программой то, что я ношу в себе.

Арсений Васильевич облизал ставшие сухими губы.

– Что ты хочешь… сказать?

– Не сказать – показать.

Тело майора задымилось, струи черного дыма потекли из него спиралями, связались в узел, который за несколько мгновений превратился в массивную черную фигуру, напоминающую рыцаря в латах.

Максим упал на колени, словно из него вынули стержень, поддерживающий тело в вертикальном положении.

Черный рыцарь сделал шаг к людям. Гулко вздрогнул пол коридора, с потолка посыпались кусочки отслоившегося бетона.

Ратник Батога, стоявший к нему ближе всех, вскинул автомат, дал очередь. Пули с визгом отскочили от блестящих черных лат гостя. И тотчас же тот ответил, метнув в ратника пучок огненных стрел. Стрелы – разряды неведомой энергии – прошили тело ратника насквозь, обожгли плечо увернувшегося Расена, нацелились в грудь Арсению Васильевичу, и он, не думая, инстинктивно, без оглядки на спутников… броси л себя – как ментальную сущность и как физическое тело – в «струну» перехода из мира Земли в иной мир.