Ветер полыни - Пехов Алексей Юрьевич

– А что, малец, другие деревни рядом есть? – Шен отхлебнул шафа.

– В двух днях езды. Только она не такая большая, как наша.

– А лошадей у вас достать можно?

– Не-е-е, – подумав, ответил он. – Мало. Никто не продаст. Это вам надо в замок за лошадьми.

– Замок? – нахмурился я, не понимая, даже прекратил жевать. – Какой такой замок?

Ни о чем подобном в этой части равнин Руде я отродясь не слышал. Чего здесь охранять? Сайгураков?

– Нашенские так называют усадьбу благородного, что в трех лигах отсюда. Это если всю деревню миновать и дальше идти. Туда, откуда солнце встает. Там, дядечка, коняшек видимо-невидимо. Красивые. Господин их для армии выращивает.

Это стоило взять на заметку, но и только. Уж проще уговорить упрямых крестьян, заплатив за плохоньких кобылок тройную цену (или, на худой конец, украв коней), чем договориться с благородным. Ему вряд ли понравятся наши рожи, и если он, действительно, разводит лошадей по приказу императора, то никогда не станет продавать их первым встречным.

– Воровать лошадей у дворян – проблем не оберешься. Так просто нас не отпустят. – Лаэн без труда прочла мои мысли.

– Совершенно верно. Почему у тебя такие хитрые глаза?

Она победно улыбнулась:

– Ты забыл о Шене.

Целитель тут же прекратил жевать и подозрительно прищурился:

– Ты это к чему?

– Ты Ходящий. Благородные обязаны помогать магам. А у тебя я видела письмо с печатью Матери. Тебя поверят.

– Ну… давайте завтра попробуем. Но сейчас я залезу в горячую бадью, а потом – спать.

Я был уверен, что спать он ляжет не сразу. Иначе для чего смазливая чернявая дочка трактирщика посылала нашему приятелю столь пылкие взгляды?

Шен ушел, и я задумчиво произнес:

– А не спустит ли на нас любитель лошадей собак? Ходящему еще надо доказать, что он тот, за кого себя выдает. Мало ли откуда у него письмо. Мальчишка справится?

– Поверь. – Ласка улыбнулась. – Я в нем совершенно уверена.

…Однажды мне уже довелось побывать в этом помещении, но на сей раз больше здесь не было никого. Ни вора. Ни йе-арре. Багровый язычок пламени, танцующий на огарке свечи, из последних сил разгонял сгустившийся в комнате мрак. Я не дал бы даже медной монеты за то, что он продержится хотя бы минку.

На противоположной стороне стола лежала рубашкой вверх одинокая карта. И я знал, что это именно та, которой в прошлый раз не было в раскладе Йуолы. Именно ее она просила меня найти, но я так и не смог.

Двумя шагами, я пересек комнату. Поднял карту со стола. В этот момент огонек мигнул в последний раз и оставил меня в полной темноте…

…Это было странное место. Голые, почерневшие стволы давно высохших деревьев одиноко торчали из тумана, жмущегося к земле. Густой, точно патока, и липкий, словно паутина, он не поднимался выше колен. Было непонятно, что скрывается под ним, но он не мешал мне слышать, как скрипит снег под сапогами, и ощущать неровную поверхность. Казалось, вокруг – сплошные кочки.

Стоило мне сделать шаг, как земля под ногами едва заметно качнулась и просела. Возникло ощущение, что я иду по растянутому между столбами ковру, и тот прогибается под моим весом. На ночном небе не было ни луны, ни звезд, а откуда-то из-под тумана поднималось бледное, пульсирующее в такт ударам моего сердца, свечение.

Еще два шага, и под ногами противно чавкнуло. Я, даже не успев испугаться, провалился по бедра. В нос ударила одуряющая вонь, в которой смешался запах старой травы, застоявшейся воды, гнили и тухлых яиц.

Тупица! Идиот! Дурак!

Последние мозги растерял, если сразу не смог распознать болото!

Я пытался бороться, но топь держала крепко, и меня постепенно затягивало все глубже. Перед глазами висел сплошной туман. Я, не переставая, шарил руками, надеясь найти опору, и, наконец, пальцы нащупали каменный выступ, вцепились в него крабьей хваткой…

Пришлось приложить массу усилий, чтобы очень медленно, дюйм за дюймом, отвоевать себя у прожорливой трясины… Топь разочарованно вздохнула и, обдав меня на прощание смрадным дыханием, отпустила.

Обессиленный, я лежал на камнях до тех пор, пока не ощутил, что страшно замерз. С трудом встав на ноги, увидел в ярде от себя каменную лестницу, выныривающую из тумана. Я насчитал двенадцать ступеней, прежде чем оказался на квадратной площадке. Она была довольно большой – около двухсот шагов в каждую сторону. В центре возвышался четырехгранный, широкий у основания шпиль высотой в добрых тридцать ярдов. Я не знал, сколько веков он простоял среди болот. Казалось, он стар, как этот мир.