Проклятие демона - Сальваторе Роберт

— Значит, я действовала правильно? — спросила Пони, заметив наконец фигурку неуловимого эльфа.

Джуравиль сидел на голой ветке, в трех футах от земли.

— В сражении или во врачевании? — спросил он.

— В обоих случаях.

— Если бы это пугало сумело причинить тебе хоть малейший вред, я бы посчитал Полуночника безумцем, зря учившим тебя би’нелле дасада, — ответил эльф.

В этих шутливых словах Пони ощутила какое-то напряжение.

— А что касается врачевания, ты действовала как обычно, — добавил Джуравиль.

— Что в таком случае сделал бы сам Белли’мар Джуравиль?

— Прежде всего я бы его убил, как и поступаю в подобных случаях, — бесстрастно ответил эльф. В его рассуждении звучал спокойный и холодный расчет, неизменно свойственный беспощадным эльфам.

— А если бы не убил? — не унималась Пони. — Если бы ты оказался в моем положении, то стал бы возиться с его раной?

Белли’мар Джуравиль молчал. Он знал, что многие его соплеменники, включая и госпожу Дасслеронд, спокойно позволили бы этому человеку умереть. Эльфы не питают милосердия к тем, кого считают врагами.

— Я бы сильно разочаровался в тебе, если бы ты допустила смерть этого глупца, — сказал Джуравиль. — Да и ты почувствовала бы то же самое. Пойдя против себя, ты бы пала в собственных глазах, и это ощущение преследовало бы тебя до конца дней.

Пони тоже задумалась. Да, Джуравиль был прав. Она радовалась, что не позволила Сеано умереть.

— Ты намереваешься всю ночь просидеть на этой ветке? — вдруг спросила она. — Или спустишься и обнимешь свою старую подругу? Мы не виделись целую вечность.

Как Белли’мару Джуравилю хотелось спрыгнуть с ветки и крепко обнять Пони! Он уже приготовился взмахнуть крыльями. Но в его мозгу эхом прозвучали два слова: розовая чума. Эльф конечно же не знал, действительно ли в землях людей началась чума. Может, это слухи, и не более. Слухи о том, что якобы происходит где-то далеко на юге.

Однако в жизни Белли’мара Джуравиля вновь наступало время выбора. Вдруг чума — не досужие сплетни? Что, если Пони уже заразилась ею? А если заразится и Джуравиль, что случится с Эндур’Блоу Иннинес? Эльфы и так немногочисленны. Удастся ли им пережить чуму?

Джуравиль прикинул, насколько велик риск того, что Пони больна чумой. Риск был незначителен, даже ничтожен. Но эльф принадлежал к народу тол’алфар, а она — нет. И эта простая логика определяла все.

Была еще одна причина, и Белли’мар знал о ней. Он мог признаваться или не признаваться себе в этом, но причина все равно существовала. Если он сейчас спустится и обнимет Пони, если позволит себе подтвердить, что между ними по-прежнему существует крепкая дружба, более того, если он сознается себе, что опасное путешествие к застенкам Санта-Мир-Абель связало его с Элбрайном и Пони даже более тесными узами, нежели дружба… как же он сможет скрыть от нее правду о ребенке? Ведь тогда придется сказать Пони, что ее ребенок жив и находится в Эндур’Блоу Иннинес. Их с Элбрайном ребенок.

— Я смотрю, у тебя остался камень души, — резко переменил тему Джуравиль. — А где другие твои камни?

Пони неопределенно пожала плечами.

— Меня это не интересует. Да и церковь, похоже, тоже, — честно ответила она. — Скоро в монастырских сокровищницах поуменьшится камней.

— Ты об этом слышала? — с неподдельным интересом просил эльф.

Если магические самоцветы действительно разойдутся за пределы монастырей, для тол’алфар это может обернуться самыми тяжелыми и непредсказуемыми последствиями.

— Я это чувствую, — ответила Пони. — Эпоха Маркворта и всего того, что породило это чудовище, закончилась. Вскоре начнется эпоха Эвелина.

— Думаешь, Эвелину было бы все равно, куда и в чьи руки попадут камни?

— Я думаю, Эвелин отдал бы их в те руки, которые способны принести наибольшую пользу, — убежденно ответила Пони. — Именно так он поступил с бирюзой, после чего Дар и Элбрайн начали лучше понимать друг друга.

Джуравиль воздержался от дальнейших расспросов. Он понял ход рассуждений Пони. Вряд ли в ее ответах он услышит что-либо иное. Он даже позавидовал побуждениям сторонников Эвелина, их щедрому и ясному стремлению сделать весь мир лучше. Однако Джуравиль с присущим ему практицизмом смотрел на вещи реально и потому сомневался, что благие намерения людей удастся с легкостью осуществить. Самоцветы представляли собой немалую силу. Появление такой силы было чревато катастрофическими последствиями, которых эти люди, ослепленные состраданием, даже не могли вообразить.