Паутина долга - Иванова Вероника Евгеньевна

— А если и так? Тебя никто не просил атаковать мага, верно? Но ты набросилась на него и почти убила, а мне он нужен был живым. Жизнь за жизнь — равный обмен, не находишь?

Ришиан издала звук, похожий на смешок, но в исполнении змеи:

— Так вот почему ты вступился за сестрёнку... Всё, как я и говорила, Шиан. Слышишь? Он сам признался.

Близняшка оторвалась от тисканья Хиса и с очень серьёзным и спокойным видом возразила:

— Он не скрывал. Не просил меня. Я сама решила.

— Решила сглупить, — дополнил гаккар. — Ладно, всё закончилось.

— И хотелось бы узнать, чем, — поспешил я напомнить о своих нуждах.

— Неужели ты думал, я позволю сестре совершить безумство?

Не отвечаю. Кто может похвастаться знанием тёмных путей чужих душ? Уж точно, не я: и собственной хватает, чтобы лезть куда-то ещё и искать на свою... В общем, искать приключений.

— Я сама всё сделала.

— Не буду спрашивать, как: понимаю, удовольствия это тебе не доставило и не могло доставить... Но что произошло потом?

— Потом? — Ришиан потянулась, выпрямляя спину. — Потом он проснулся.

— И?

Блеклые глаза оценили мой настырный интерес, как недостойный, и гаккар сделал паузу длиннее, чем намеревался, перед тем, как продолжить рассказ.

— И ничего. Не сказал ни слова. Даже не пошевелился.

Потому что увидел тебя, разумеется. И предпочёл не злить убийцу, тем более, не имея достаточного запаса Силы.

— А потом?

— Потом мы ушли.

— Вы были у мага вдвоём?

Ришиан снисходительно улыбнулась:

— Я не оставляю сестру одну надолго.

Пояснений мне уже не требовалось. Конечно, не оставляет. Потому что, вернувшись, может не застать ту живой.

— Он последовал за вами?

— Не знаю. Его воля. Последовал, не последовал... это больше не важно.

— Очень даже важно! Он мог выследить вас и решить уничтожить. Ты наверняка не боишься смерти, а твоя сестра? Её жизнь тебя не заботит?

Красавица поднялась с пола, подошла к гаккару, обняла за широкие прямые плечи и замерла, трогательно зарыв нос в невесомые пряди прозрачных волос. Ришиан на протяжении вдоха нежилась в объятиях сестры, смежив веки, потом бесцветные, но пронзительные глаза снова взглянули на меня:

— Всё больше не важно.

Или мне померещилось, или в этом доме тоже повеяло скорбью, схожей с дыханием «Перевала»?

— Можешь сказать прямо, в чём дело?

— Тебе нужно знать, да? Зачем? Хочешь помочь или...

Хочу убедиться, что не виноват в чужих бедах. Да, именно так. Хватит парня, погибшего из-за моего желания подленько отомстить игровым заведениям. Хватит стражников, убитых, чтобы я мог спастись. Хватит Майса, моими стараниями потерявшего вместе с рукой смысл жизни. Если сейчас выяснится, что и близняшек чем-то обидел именно я, впору начинать замаливать грехи перед алтарями всех богов. По очереди.

— Скажешь?

Ришиан повернула голову к сестре:

— Если он придёт убивать нас, лучше пусть делает это поскорее. Потому что нам некуда идти и нет возможности жить.

— Так не бывает.

Возражаю, и сам понимаю тщетность и нелепость собственных слов. Гаккар придерживается того же мнения, но всё же пускается в объяснения:

— Мы служили в «Перевале». Мы получали жалованье. Мы были защищены от напастей. Моя сестра была защищена. Она красивая, да? Красивая, ты тоже когда увидел её, захотел прикоснуться или...

Да, захотел. Чтобы убедиться: передо мной не видение, а человек из плоти и крови. Но желать Шиан, как женщину... Для меня это равносильно покушению на прекрасную древнюю статую или иной шедевр, вышедший из-под руки знаменитого мастера. Любоваться? Не откажусь. Но взять и разбить... Не так воспитан.

— Многие мужчины хотели её. С юности. Мы всё время бежали прочь, пока... Не встретили здешнего хозяина. Он предложил нам кров и защиту. Целых три года мы жили спокойно, пока... Но появился ты.

Знакомая песенка начинается. Опять я — причина всех несчастий.

— Вчера heve Майс позвал нас и сказал, что больше не может держать у себя на службе. Заплатил жалованье за месяц вперёд и попрощался. Когда закончится плата за дом, нам придётся уйти. Я могу подолгу обходиться без тепла и еды, но Шиан не может. Потому лучше, если нас придут убивать сейчас, пока мы сильны и счастливы вместе.

Действительно, умирать в одиночку от истощения гораздо омерзительнее, чем быть убитым в яростной схватке рядом с дорогим тебе человеком. Но не рано ли начались разговоры о смерти?