Ветер полыни - Пехов Алексей Юрьевич

Дурак! Самоуверенный дурак! Почему я не пошел вдоль берега?! Лучше бы потерял лишние недели, чем так бездарно попался! Мое решение двигаться через степь оказалось страшной ошибкой. И теперь за нее придется расплачиваться не только мне, но и Лаэн.

– Давно я здесь?

– Четыре раза солнце вставать.

Четыре дня!

– Меня привели одного?

– Твой совсем ничего не помнить, человече? Да. Твой был один.

– А женщина? Ты что-нибудь слышал о женщине?!

– Нет. Никваго, квароме тебя. Твой самка? – заинтересовался он.

– Да.

– Если ее и держать, то не здесь.

– А где? – встрепенулся я. Мысли о том, что могло случиться с Лаэн, не оставляли меня.

– Квагун знать. Мы не знать. Сейчас ночь. Пора пузатой ласковой луны и сладких звенящих песен. Но я давно не петь, а луна перестать быть ласковой к моя. Я жить, когда светло, а не когда ночь. Спи и твой, человече. Спи. Утро вечера светлее. Если твой лечить, значит, твой нужен Квагуну. И Отравляющей болото. Значит, будешь жить. И с твой самкой все будет хорошо. Мы верить в это.

Он затих, и я не стал приставать к нему с расспросами. Вряд ли блазг знает больше, чем рассказал. До самого утра я так и не сомкнул глаз, беспокоясь о судьбе Лаэн.

С учетом того, что здесь не было даже маленьких окошек, утро ничем не отличалось от ночи. Такая же темень. Никто из тюремщиков не озаботился принести факел. Впрочем, как и еду с водой. Только сейчас я почувствовал, насколько голоден.

– Эй, блазг!

Зашуршала солома.

– Что твой, человече?

– Здесь кормят?

– Иногда, – рассмеялся он. – Ты вовремя спросить. Юми уже слышать шаги. Ква нам идти.

Я не успел спросить, кто такой Юми. В отдалении лязгнул засов, противно скрипнули давно не смазываемые петли, затем раздались шаги. С каждой уной становилось все светлее и светлее.

Двое. Набаторцы. Солдаты. У одного за спиной висел арбалет. Он же нес фонарь, а его товарищ, пыхтя, – поднос с едой.

Арбалетчик повесил фонарь на скобу, подошел к моей камере.

– А. Пришел в себя. С возвращеньицем.

– Заткнись, – хмуро бросил второй. – Забыл, что тебе сказали? Не разговаривать с ним!

– Да ладно тебе, Злой, – отмахнулся набаторец. – Кто же узнает?

– Думаешь, от нее хоть что-то можно скрыть, Лось? Помоги лучше еду раздать.

Тот сразу же помрачнел и заткнулся.

В полном молчании он открыл решетку, поставил на пол тарелку с похлебкой, кружку какого-то фруктового пойла и положил ломоть черного хлеба с куском овечьего сыра. Я не дергался, потому что Злой направил на меня заряженный арбалет.

Оставшаяся снедь, а на подносе ее было намного больше, чем досталось мне, отправилась в соседнюю камеру.

– К стене! – отрывисто приказал Злой.

Свет от фонаря падал в мое узилище, а клетка болотного жителя оставалась почти такой же темной, как и прежде. Не знаю, как надсмотрщики там могли хоть что-то рассмотреть.

– Держи его на прицеле.

– Держу, – тот направил оружие в темноту. – Порядок тебе знаком, блазг. Замри. И все у нас будет хорошо…

– Готово. Пошли.

Звякнул ключ.

– Пользуйтесь щедростью госпожи. Была бы моя воля, я бы вас не кормил.

– Значит, нам повезти, – послышалось из камеры блазга.

– Да идем же! Хрен ли с ними трепаться?

– А с ними никто не запрещал, – ответил Лось, но послушался и снял фонарь с крюка.

– Эй! Долго мне тут сидеть?!

– Да пошел, ты! – огрызнулся Злой.

– Фонарь оставь, скотина! – заорал я, но мои слова прошли мимо их ушей.

– Есть можно и в темноте, – сказал блазг, когда тюремщики ушли.

– Как тебя зовут?

– Гбабак. Гбабак из семьи Восточных болот. И Юми. Только он стесняться твой.

– Юми? Вас там, что ли, двое?

– Да.

– Твой друг ведет себя очень тихо.

– Говорить ведь твой. Он твой стесняться.

Надо же! Какой стеснительный блазг. Если их камера так же «велика», как моя, интересно, как они там помещаются?

– Юми – странное имя для блазга.

Раздалось веселое кваканье.

– Твой смешной, человече. Юми говорить, что еще такваких не встречал. Юми не блазг. Он – вейя.

Вейя? Название мне ничего не говорило. Вейя может быть маленьким зеленым головастиком с крылышками, а может лохматым рогатым хомяком размером с матерого волка. Кто такой вейя, забери меня Бездна?!

– А как называют народ Юми люди? – осторожно поинтересовался я.

– Такваже. Вейя. Не слышать?

– Нет.

– Юми говорить, что не удивляться. Он маленький народец. Жить, где гора встречать болото. Лес Видений вы его назвать. Слышать о такваком?