Паутина долга - Иванова Вероника Евгеньевна

— Ты убивала?

— Да.

Она на удивление спокойно призналась, а я почувствовал неприятный привкус во рту. Подташнивает? Ещё чего не хватало! Такое поведение пристало девицам, а не... Впрочем, как раз девица не испытывает на свой счёт ни угрызений, ни сомнений, ни иных чувств.

Хочется спросить: «Многих?», но, пожалуй, отправлю этот вопрос погулять. Так далеко, как только получится. Какая мне разница? Для меня важнее совсем другое.

— Ты... Сэйдисс приставила тебя ко мне?

Ливин помедлила с ответом, заставляя передумать множество неприятных мыслей. Но действительность превзошла фантазию:

— Она предложила сделку. Я выхожу замуж и забочусь о счастье своего супруга, как обычная женщина. Взамен повелительница обещала никогда не требовать от меня... услуг.

Вот оно что. Я, наивный, полагал, что девушка желает устроить свою жизнь по корыстным, но вполне понятным собственным соображениям, а она исполняла приказ. В точности и строгости, как вымуштрованный солдат. Сказано: будешь женой, значит, будешь. Сказано: осчастливь супруга, значит, выбивайся из сил, чтобы угодить тупому самодуру. И только посмей ослушаться!

— С моей матушкой ты свела дружбу уже потом?

— Да.

Что ж, у тебя неплохо получилось: Каула в восторге от будущей невестки. А как довольна должна была быть Сейдисс, когда узнала об успехах своей подопечной... Браво! Хитрая змейка ходов продумана и исполнена выше всяческих похвал. Но женщины-стратеги не учли одной крохотной детали. Мужского упрямства. Моего упрямства.

— Но почему ты сбежала из дома? Не из-за поцелуя же!

Прозрачно-зелёные глаза спрятались под опущенными веками.

— Именно из-за него. Я почувствовала опасность, грозящую тебе. И поняла, что кроме меня никто не сможет её устранить.

— Почувствовала?

— Гаккар. Его запах был на тебе ещё раньше. А когда я увидела... У меня было очень мало времени.

— Поясни.

— Чтобы подготовиться к изменениям, необходимо несколько часов: только тогда можно будет уверенно управлять телом. Моя мать... ей некогда было готовиться. Она смогла измениться, но вынуждена была отдать ради этого больше, чем безопасно для жизни. А мне не было дозволено рисковать.

Действительно, уместен ли тут риск? Не справишься с заданием, по голове не погладят. А если жениха проглядишь, и вовсе... Отправят следом. В мир иной.

— Но зачем было нападать на патруль?

— Я не знала, что произошло. Тебя захватили и куда-то вели... Я должна была защитить.

Угу. Защитила. А то, что трое невинных... Скажем, почти невинных людей умерли — это чепуха, не стоящая воспоминаний?

— Когда ты попросил... ранить тебя, мне было страшно. Очень страшно. Я десятки раз поражала мишени, ни на волосок не отклоняясь от указанной отметки, но в ту ночь впервые подумала, что могу промахнуться. И испугалась.

— И всё же попала в цель.

— Да. У меня не было выбора. Твой приказ повелительница поставила выше своих, и я должна была подчиниться.

— Любому приказу?

— Любому.

Она, второй раз за весь разговор, позволила мне заглянуть в прозрачную зелень глаз. Спокойную зелень взгляда, принадлежащего человеку жёстких правил.

— Значит, тебе было велено меня защищать? Что же ты не явилась позапрошлой ночью на пустырь?

— Я была там.

— И не вмешалась?

— Не было нужды.

— Неужели?

— Тот, кому послушны Звери Хаоса, вряд ли нуждается в чьей-либо помощи.

Горечь. Каждое слово пропитано горечью. Неужели...

Точно! Она мнила себя единственно возможной охраной и подмогой, и вдруг смогла убедиться, что мне не нужны чужие силы: достаточно своей. Более чем достаточно. Представляю, как это оскорбительно, отчётливо сознавая собственную мощь и гордясь возложенными обязанностями, получить от ворот поворот, пусть ненамеренный и не прямо в лицо, но от того и более обидный. Всё-таки, одно дело, когда тебя тыкают мордочкой в твою никчёмность, и совсем другое, когда бряцают оружием, не зная о твоём присутствии: ведь тогда нет игры перед публикой, нет стремления куражиться и красоваться — есть только скупая и немногословная необходимость. Да, именно так. Думаю, если бы я подозревал присутствие «белошвейки» где-то рядом, вёл бы себя иначе. Возможно, даже позволил бы ей сделать первый ход, и неизвестно, чего больше испугались бы старшины: моей зверушки или костяных игл легендарного убийцы.

Мне очень хорошо знакомо чувство, волны которого плещутся в голосе Ливин. Я знаю, каково в один миг превратиться из властьпредержащего в пыль под ногами. Знаю, но не спешу утешать. Не спешу говорить: твоя помощь была очень важна для меня. Почему? Потому что на самом деле вмешательство девушки оказалось лишним. Подворья не напали бы на патруль. Если уж пробравшийся в лазарет наёмник не рискнул выпустить ни одной стрелы, магической или арбалетной, по предполагаемой «засаде», сомнений не остаётся: в покойную управу меня доставили бы целым и невредимым. И самое занятное, всё время нахождения там я оставался бы в безопасности. Наверное. Может быть.