Нопэрапон или По образу и подобию - Олди Генри Лайон

А на дороге, никем не замеченная, осталась лежать треснувшая пополам маска. Остановитесь! вглядитесь! и поразитесь прихоти судьбы: маска из кипариса с изумительной точностью повторяла черты оборванца, бинтовавшего раны сварливому иноку, только лицо это было лицом юноши.

Глупая ворона села прямо на трещину, клюнула маску в глазную прорезь и хрипло откашлялась.

Ворона боялась, что день, умирающий за холмами, больше не вернется.

Никогда.

6

А на следующий день страшная гостья посетила Киото: известие о насильственной гибели сегуна Есинори. И шептались государственные советники с фрейлинами императрицы, зеленщики с побирушками, а подвыпившие самураи – с певичками из веселых кварталов, перевирая сказанное и услышанное, обвиняя и оправдывая и оттого еще больше запутываясь и запутывая: то ли сегун был убит прямо во время представления, то ли после, во время монастырской трапезы, то ли вообще…

Зато три недели спустя радость охватила всех, в чьей душе жила тяга к прекрасному: новый сегун соизволил вернуть из ссылки престарелого Будду Лицедеев, известного во всех провинциях Дзэами Дабуцу. Правда, и здесь длинные языки подсуетились, напутали и наворотили: слышали? Да, слышали и даже видели, в Киото, у зятя старик живет! Да какого зятя, в каком Киото?! – в деревне Оти сидит старец, у внука! У внука? Что вы несете, уважаемый?!

Впрочем, важна ли разноголосица людская?

Ничуть.

Когда стражникам заставы Авадзу на бегу сообщил эти вести – о гибели сегуна и возвращении старого актера, – скороход владетельного дайме, стражники пересказали новости бродячим торговцам, а торговцы – известному во всех провинциях Безумному Облаку и его спутникам, то монах даже бровью не повел. Лишь буркнул что-то о странном господине, который никуда не спешит, но везде успевает. Зато слепой гадатель выслушал известие с приличествующим вниманием, а третий бродяга – видать, сильно потрепанный неласковой жизнью! – улыбнулся счастливо и сложил незамысловатое хокку:

• – Я уходил —
• И я вернулся.
• Какой пустяк!

Говорят также, что в благодарность за сии строки Безумное Облако ударил спутника палкой по плечам.

7

Но мало ли о чем болтают пустомели?

XVII. По образу и подобию

– Стой, стрелять буду! – встрепанным Петрушкой выныривает из-за книжных штабелей знакомый всему читающему населению города «книгопродАвец». – Когда ваша новая книга выйдет?

– Так меньше месяца назад ведь вышла! – изумленно отвечают двое, воззрясь на чудака. – Вон, у тебя поверх пачки лежит…

«КнигопродАвец» по кличке Миха-балочный с презрением машет рукой: послушайте их, люди добрые, чего городят!

– Какая ж она новая?! Следующая когда будет? Меня покупатели задолбали…

Двое молчат.

Улыбаются.

– Ну, парни! – Миха-балочный тоже выдает ухмылку во весь рот. – Ну, вы даете! Сколько ж можно один сюжет кроить?!

– Сюжет? – спрашивают двое.

– А то?! Сплошной наумняк! Каждый раз начинаете с такого замороченного куска страниц на пять-десять, что половина читателей сразу обламывается и книгу закрывает! И финал – разве ж это финал? Сплошное недоразумение! Кто? кого? зачем? – хрен поймешь! Продолжение, что ли, писать будете?!

– А покупатели? – спрашивают двое.

По лицам видно: продолжения не предвидится.

– Что покупатели?!

– Ну, которые задолбали…

– А что покупатели?! Такие же дураки, как… как… – Миха-балочный понимает, что у него случилась мелкая неувязочка в тезисах, думает секунду-другую и подводит итог, смеясь: – Такие же дураки, как я!

Вокруг постепенно начинает собираться толпа, слушают, кто-то пытается вставить свою реплику.

– …А вот это…

– А вот это как раз не то, что…

– Вот именно, не то что всякие там…

– Не гони! Сам ты всякий там… и тут ты тоже всякий!..

– Ну, это вообще идеальный вариант: когда читаешь запоем, а потом понимаешь, что надо перечитать, – потому что тянет вернуться, договорить, доспорить…

– Ну, мля, не одну ж нетленку ваять! Надо и для народа чего-нибудь, позабойнее… «Вор в законе» читал?

– Раз «в законе», значит, точно для народа…

– Наиздавали тут! Всяких… как их…

Двое не слушают.

Сворачивают к букинистике: старые потрепанные томики лежат прямо на клеенке, у ног.

Один берет вторую от угла книгу, листает, останавливается, еле заметно шевеля губами; второй глядит через плечо.