Книга демона - Кликин Михаил

Все это – и многое другое – было тщательно описано на бумаге. Тильт прятал листы под нарами, в груде старой одежды.

Он так увлекся новой работой, что почти забыл о Фербе. Лишь иногда он подходил к стене и говорил негромко:

– Потерпи. Еще совсем немного. И мы выйдем отсюда.

Ферб сопел, хрипел, пытаясь высказать что-то. Тильт вспоминал, что собирался своим волшебным умением улучшить речь разбойника, но стоило ему вернуться к столу, как тут же находилось более срочное и более интересное дело.

Тильт больше не заглядывал по ту сторону кладки. Лишь однажды он, подняв подсвечник к самому потолку, попытался увидеть замурованного в нише разбойника. В густой темноте, похожей на деготь, он разглядел серое пятно страшного лица, и отшатнулся, едва не свалившись со стула.

Ферб смотрел вверх.

На неровное отверстие в стене.

– Извини, – прошептал Тильт, пятясь. – Прости что я сделал тебя таким…

Книга Драна близилась к концу. Тильт чувствовал это. И предчувствия его подтверждались тем, что в тексте все чаще и чаще встречалось имя проклятого бога. А однажды, работая над Книгой, писец увидел, что описывает один из своих кошмаров – и будто провалился в него.

Из разверзшейся бездны поднимался горячий туман. Он расползался по земле полотнищами, вился локонами, отравляя все живое, превращая в отраву все мертвое. Черные тучи закрыли небо, нависли над бездонным провалом, словно хотели заслонить его от взглядов сверху, спрятать его от богов. Огненными шнурами падали вниз молнии, тяжелыми каплями срывались с туч ослепительные шары, сыплющие горячими искрами, ныряли в ядовитый туман, подсвечивали его изнутри мертвенным синим светом. Содрогалась земля. С грохотом валились в бездну обломки скал, крошились базальтовые плиты; словно сдираемая кожа, ползли в пропасть лоскуты почвы – бездна ширилась, расползалась во все стороны, открывалась, будто пасть, гигантская ненасытная пасть, собирающаяся поглотить весь мир.

И что-то темное шевелилось в тумане. Нечто страшное, не живое, не мертвое, пока лишенное формы.

Дран готовился обрести свободу…

Тильт планировал покинуть свою темницу чуть раньше.

Его раздирали противоречивые желания. С одной стороны, ему хотелось как можно скорей выбраться на волю. Но в то же время он страстно желал как можно дольше поработать над Книгой. Он сжился с ней, свыкся, сросся. И он не мог оставить творение незаконченным.

Хоть и собирался это сделать.

Его снедало любопытство – что же будет на последних страницах величайшей книги? Какие тайны покажет она молодому писцу, чему еще научит, на что откроет глаза?

И Тильт тянул время. Днем работал над Книгой Драна, не уставая удивляться мастерству безымянного автора. А ночами готовился к побегу, трудясь над собственными магическими текстами.

Не все у него получалось. А значит, еще было чему учиться.

ГАЙ. В КЛЕТКЕ ПО МОРЮ

Клетка была довольно высокая: в ней можно было стоять, лишь немного пригнув голову. В ширину она имела четыре шага – то есть при желании по ней даже можно было разгуливать. Железные прутья клетки толщиной были в два пальца. Под войлоком на полу прятались крепкие мореные доски. Дощатый же потолок был обтянут толстой кожей и отлично защищал от брызг и дождя.

Клетка стояла на палубе под открытым небом. Над ней хлопал парус и посвистывал в снастях ветер. Если погода была солнечной, то в клетке было жарко и душно; ночью и в ненастье холод заставлял Гая забиваться в угол. Впрочем, мерз он не сильно. Ему вернули одежду и дали большое теплое одеяло, а в особенно студеные и промозглые ночи в клетку подбрасывали бурдюк с горячей водой. Гай обнимал его, укрывался всем, чем мог, и так, скорчившись, пережидал непогоду.

Но самое неприятное заключалось в том, что клетка постоянно была закрыта плотной тканью. Разглядеть что-либо сквозь нее не представлялось возможным. Только и можно было определить, день сейчас на свободе или ночь, вечер или утро. Гай сперва искал в складках полога хоть какую-нибудь щелку; не найдя, пытался провертеть дырочку. Но тщетно: надежно закрепленная ткань накрывала клетку в несколько слоев, усилиям Гая она не поддавалась. Так что развлечений у плененного писца было немного: он ковырял войлок на полу, царапал кожу на потолке, выстукивал на железных прутьях выдуманные марши, но чаще просто лежал на спине и слушал, что творится кругом.