Преданья старины глубокой - Рудазов Александр

- Уважь князя, дед!… - взвизгнул Мирошка, перекатываясь через голову. - Спой, спой, спой!…

Вещий старец устало улыбнулся и поднялся с лавки, ухватывая гусли поудобнее. Перед ним немедленно расступились, две молоденькие чернавки выставили на середину небольшую скамью, и все разом обратились в слух, уже не помышляя ни о каких невестиных задачках. Князь Всеволод удовлетворенно усмехнулся и начал яростно расчесывать лоб, придумывая задание потруднее.

- О чем же спеть вам, гости княжеские? - звучно спросил Боян, оглядывая слушателей. - Спеть ли мне о славном богатыре Илье Муромце, что побил Соловья, сына татаровьинки и Рахмана-велета, Одихмантием прозванного?… Спеть ли о Добрыне Никитиче, что побил на Пучай-реке, Сорочинской горе лютого Змея, да вызволил Забаву Путятичну, племянницу князеву? Спеть ли о Алеше Поповиче из-под Ростова, что побил на Сафат-реке половецкого хана Тугора, летавшего на бумажных крыльях? А может, желаете послушать о споре да соревновании Вольги Святославича с Микулой Селяниновичем? Или рассказать о том, как бился об заклад с целым городом, да угодил в полон к Морскому Царю славный купец новгородской Садко Сытинич?

- Да уж по десятку раз все это переслушали… - лениво отмахнулся князь Всеволод, думая о своем. - Тот того побил, этот этого… Скучно уж. Новое что спой, старче, потешь нас свеженьким чем!

- Чем же мне вас свеженьким-то потешить?… - задумался Боян. - Хм-м… а вот не хотите ли о Кащее Бессмертном песню свеженькую, а?…

Князь Всеволод аж переменился в лице. Пирующие зашептались - в свете последних новостей любое упоминание ужасного владыки Кащеева Царства звучало стужей и мраком. Особенно если учесть слова, сказанные им архиерею Тиборскому, - по всей Руси уже прокатилось, что Кащею не по нраву, когда о нем поют песни и рассказывают сказки. И как он карает за лживые бухтины, тоже все уже знали.

Однако разве напугает такая малость вещего Бояна?

- А спой!… - решительно ударил кулаком по подлокотнику Всеволод. - Мне ли, великому князю, на какого-то Кащея оглядываться?! Мне Виевич не указ!

Боян добродушно улыбнулся и положил персты на струны. Те с готовностью задрожали, словно только того и дожидаясь - когда им наконец позволят исторгнуть из себя дивный рокот. Гридницу почти мгновенно заволокло чудесной музыкой, все погрузились в зачарованное молчание, слышны остались только гусли старого Бояна.

А потом - и его голос.

• Из бездны лет, сквозь пыль веков,
• Пройдя сто тюрем и оков,
• Свою он мудрость вынес.
• Пусть душу захватила тьма,
• Пусть невозможна жизнь сама,
• Из пасти Смерти вылез.
• Спокоен. И по мере сил
• Казну златую он взрастил
• Взамен любви и счастья.
• По землям прокатился стон -
• Пора пришла взойти на трон
• Правителя ненастья.
• И обрастала тьмой молва,
• Что «та бессмертна голова
• Под кроною железа.
• Колдун могучий и хитер»,
• Такой народа разговор
• Властителю полезен.
• Стеною окружил свой дом,
• И верных ратников кругом
• Кащей в дозор поставил.
• Ни одного царя в Руси,
• Хоть златом землю ороси,
• Народ еще не славил.
• То с жаждой подвига придет,
• Очами алчными ведет
• Очередной лже-рыцарь.
• То сам под чары попадет,
• С похода в полон приведет
• Красавицу-девицу.
• И сказкой пролетела весть,
• Что якобы он прячет смерть
• На Острове-Буяне.
• Но раздается кашель-смех
• Достигших острова и всех,
• Поверивших обману.^[55]

Песня окончилась, Боян замолчал. Первый миг все молчали, но потом по столам пошли шепотки - злые, настороженные. Князь сидел мрачнее тучи и свирепо сдавливал золотую чару, будто силясь смять ее в комок. Даже скоморох Мирошка, вопреки обыкновению, сидел тихо.

Правда, почему-то под столом.

- Кхррррр… наконец нарушил молчание Всеволод. - Что ж, благодарствуем за веселье, старче… Хорошая песня… м-да…

- Ладно, княже, спою уж вам другую складушку, - улыбнулся Боян. Струны под морщинистыми перстами с готовностью зарокотали - но теперь словно бы лукаво смеясь. - Не такую красивую, да зато повеселее. О двух братьях - Фоме с Еремой.

Гусли сами собой затряслись, пошли ходуном и заиграли залихватскую плясовую. Голос Бояна из печального и торжественного обратился живым, задорным: