Черный Янгар - Демина Карина

И стерли.

Но сквозь туман ярости он вдруг услышал, как рвется нить жизни.

Две нити.

И закричал, пытаясь остановить. Распались кольца змеиного тела. И уже он, Янгхаар Каапо, упал на песок, с пеплом смешанный. Тот был горек.

— Аану!

Они лежала, обняв себя, и разметались рыжие волосы, а медвежья шкура сползла. Красная кровь мешалась с черной, а та растекалась по песку. Он, спекшийся, грязный, не желал впитывать эту кровь, от которой исходил запах гнили.

— Аану, — Янгар присел рядом и попытался разжать ее сведенные судорогой руки. Человеческие.

Теплые еще.

И сердце, зажатое в правой, он вынул осторожно.

— Открой глаза, Аану…

Зеленые, как листвяник. И молодая трава.

— Открой, пожалуйста. Лето скоро. Помнишь, ты подарила мне лето на веревочке. А без тебя оно не вернется, — Янгар содрал рубашку и вытирал ее пальцы. И алую ленточку, что из губ вытекала, убрал.

— Посмотри на меня… ты же обещала… ждать меня обещала… я бы вернулся. И построил дом. Настоящий дом, Аану… и ты была бы в нем хозяйкой. Мне не нужно другой.

Ее ладошка была такой теплой.

И Янгар губами пытался поймать нить пульса. Вот только сердце Аану молчало.

— Она умерла, — Олли присел рядом.

Грязный. Страшный. И слипшиеся волосы торчали дыбом…

— Нет.

Янгару уже говорили такое. Солгали. Аану жива. Она просто ушла далеко, но обязательно вернется. И Олли, который хотел сказать что-то, лишь головой покачал.

— Они обе…

Пепел рваных крыльев сыпался с небо, на песок, на мертвецов, на Пиркко-птичку, которая вернула себе человеческое обличье. И склонившись над ней, Олли закрыл мертвые глаза Пиркко, и под темными ее волосами попытался укрыть рваную рану на груди. Поднял сердце, валявшееся на песке, и вложил в руку.

— Пусть боги решают, как с ней быть.

Тихо стало.

Янгар видел солнце, которое прилипло к небосводу. Желтое. Налитое. Оно щедро отдаривалось теплом и светом, но он все равно замерзал. И небо, к которому вернулась исконная синева, утратило вдруг яркость.

Он смотрел на песок.

И на мертвецов, которых было много.

На белую громадину опустевшего дворца, и кёнига Вилхо, что, усмехаясь, наблюдал за представлением с балкона. Мухи, привлеченные запахом мертвечины, садились на золотую краску.

— Держи, — Олли, исчезнувший было, вновь появился. В одной руке он держал корону из переплетенных рогов, в другой — камень знакомой четырехугольной формы. — Это твое. Обронил…

Протянул камень. А корону на голову Янгару надел. Впору пришлась, вот только оказалась тяжелой, неудобной.

И Янгар, содрав золотой венец, со злостью отшвырнул его.

— Зря бросаешься, — миролюбиво заметил Олли. — Оглянись.

На что глядеть?

На решетку? На мертвецов? На это Янгар в своей жизни уже нагляделся вдосталь.

— Род Таго… трое… остался, кажется, Кейхо, которому десятый год пошел… — Олли остановился возле покойника в роскошных бархатных одеждах, ныне побуревших. Мужчина лежал на спине, вывернув голову, которая держалась на лоскуте кожи. — А там дальше Куний род… и Волки лежат… Росомахи…

Он переходил от мертвеца к мертвецу.

И Янгар понимал, что ему хотят сказать: некому власть делить. Полегли на арене Золотые рода, кровью за некогда пролитую кровь заплатили. Месть это?

Нет. Вышло так.

— Я просто пытался выжить, — Янгар гладил рыжие волосы жены, губы ее бледные, щеки, глаза… все еще надеялся, что дрогнут ресницы. — Я просто пытался выжить…

Чего ради?

Кейсо ушел.

И она, легконогая медведица, за ним… никого не осталось.

Корона?

— Себе оставь, — Янгар сжал в руке чешуйку, выдранную сумеречными когтями. А Олли поднял корону, отряхнул кое-как от пыли и пепла, и примерил. Поднял было руку, снять желая, но оставил.

Пускай. Из него выйдет кёниг…

…и люди куда охотней примут сына Тридуба, нежели Янгхаара Каапо.

…он так и остался чужаком.

Для всех, кроме той, которая лежала на его коленях.

— Ты обещала, — он прижался щекой к ее щеке, что еще сохранила призрак тепла, дразня ложною надеждой. — Ты обещала дождаться меня и…

Дрогнуло в изломанной ее груди сердце. И тень боли скользнула по побелевшему лицу. Сжались губы, сдерживая стон.

Его маленькая медведица вернулась.

— Воды! — рявкнул Янгар. — Принеси воды… вина… чего-нибудь…

Она дышала, быстро и часто, хватая воздух губами. И в уголках их пузырилась кровь. Она же, красная, человеческая, хлынула из носа, из ушей, отсчитывая отведенные Аану мгновенья жизни.