Проклятие демона - Сальваторе Роберт

— Ты утверждаешь, что последователи Эвелина навлекли на нас чуму, — тихим, но далеко не смиренным голосом произнесла Трейса.

— Я вполне это допускаю, — спокойно и уверенно ответил Де’Уннеро.

— Голословное утверждение, — возразила начальствующая сестра Трейса.

— Я вполне это допускаю, — повторил Де’Уннеро. — И если мы поверим в то, что чума — наказание Господне, а нам ничего не остается, как поверить в очевидность этого, тогда не понадобится искать доказательств. Доказательства вокруг тебя.

Трейса удивленно посмотрела на него.

— После убийства отца-настоятеля Маркворта церковь Абеля сбилась с пути и утратила свое истинное предназначение, — пояснил Де’Уннеро.

Впрочем, как теперь понимала Трейса, эти слова были обращены не столько к ней, сколько к неофитам Де’Уннеро.

— Сведения, дошедшие с Коллегии аббатов, дают основание думать, что приготовления к канонизации Эвелина Десбриса начнутся уже в нынешнем году. Подумать только — канонизация! Причисление к лику святых человека, повинного в убийстве магистра Сигертона из Санта-Мир-Абель. Я тогда был там и все прекрасно помню! Эвелин похитил большое количество священных самоцветов и бежал из монастыря. Этот мошенник презрел закон и отказался покаяться и вернуться. И теперь — канонизация! Святой Эвелин!

— А почему бы не разобраться во всем этом? — спросила Трейса, но Де’Уннеро не дал ей договорить.

— Это политический трюк, — возразил он. — Так легче усмирить перепуганную толпу. Это выгодно тем, кто преследует собственные цели: нужно только создать героя и воспользоваться его именем.

Де’Уннеро замолчал и с подозрением взглянул на Трейсу.

— То же самое было и при канонизации святой Гвендолин.

За последние несколько веков у многих в церкви возникали тайные сомнения в справедливости причисления Гвендолин к лику святых. Одни намекали на не слишком праведную жизнь этой женщины, другие утверждали, что жившая в третьем веке Гвендолин, которой пришлось быть и воином, и врачевательницей, забыла о месте, отведенном Богом женщине. Однако почти никто не отваживался вслух осуждать Гвендолин или кого-либо из святых.

Трейса оглянулась, надеясь, что хоть кто-нибудь ее поддержит и осудит богохульство Де’Уннеро. Увы, братья, с которыми она провела в благочестивом служении немало лет, теперь твердо стояли на стороне чудовища из Санта-Мир-Абель.

— Как можно называть себя верующим и одновременно сомневаться? — с пафосом спросил Де’Уннеро.

Он стремительно заходил по кабинету, воздевая руки.

— Разве мы не являемся свидетелями испытаний, ниспосланных на землю, разве мы не видим страдания и смерть? Мы — защитники слова Божьего, мы должны вести людей к благочестию и праведности. Если мир вокруг нас рушится, то мы, чада церкви Абеля, не можем не признать своей вины. Нет, мы должны принять эту вину и сделать ее оружием в борьбе со злом.

— А разве не то же самое утверждает новый настоятель Сент-Прешес? — осмелилась заметить Трейса.

Де’Уннеро засмеялся.

— Неужели начальствующая сестра Трейса не понимает простых вещей? — спросил он. — Все началось с дерзкой ошибки Эвелина. Неудивительно, что она привела его самого к краже и убийству.

Несколько монахов встретили эти слова одобрительными возгласами, потрясая сжатыми в кулак руками. Монастырь становится опасным местом, — подумала Трейса. Более опасным, чем чума!

Обличительный монолог Де’Уннеро продолжался. Он громил Эвелина, Джоджонаха, Браумина Херда, предателя Фрэнсиса и вообще всех тех, кто не был согласен с его воззрениями. Закончив говорить, он встал напротив ошеломленной Трейсы. Глаза Де’Уннеро пылали бешеным огнем. Монахиня отшатнулась, боясь, что он вот-вот ударит ее.

— Отправляйся в свою келью, сестра, — уже спокойным голосом произнес Де’Уннеро. — Или иди туда, куда тебя ведет твое сердце. Но помни: теперь я являюсь настоятелем Сент-Гвендолин. Я дам тебе некоторое время, чтобы ты освоилась в новой обстановке. Но предупреждаю тебя при свидетелях, здесь и сейчас: если ты вздумаешь мне противоречить, то быстро лишишься ступени начальствующей сестры. Не заметишь, как окажешься в положении сестер-первогодок. Только дисциплина даст нам возможность пережить нынешние мрачные времена, и я не позволю начальствующей сестре Трейсе проявлять неповиновение.

Он повернулся и махнул рукой, чтобы она уходила.