Владетель Ниффльхейма - Демина Карина

– Что ты тут делаешь? – спросил Джек и поднял копье так, чтобы человек его видел. И тот кивком показал: видит.

– Тебя жду.

– Зачем?

Человек поднялся и сделал шаг. Ботинки его громко скрипели, но чудилось – скрипят кости человека.

– Не подходи!

– Иначе ты меня ударишь? – Варг склонил голову к плечу и потер шею. – Ты как-то слишком уж агрессивен. Бросаться на все, что у тебя вызывает страх – не самая удачная стратегия.

– Я тебя не боюсь!

– Неужели? Ты лжешь Джек. А в этом месте не принято лгать. Оглянись. Все эти люди думали, что раз уж они пришли сюда, то непременно займут трон Хель. И станут владеть Ниффльхеймом.

– А на самом деле?

Нельзя верить Варгу.

Почему?

Потому что нельзя.

– На самом деле они садились и умирали. Но не сразу. И не до конца, – Варг оказался рядом. От него несло по?том и тиной, еще морем с его йодистым гниловатым душком. И городскими дымами. – Хочешь узнать, насколько хватит тебя, Джек? Сто лет? Двести? Триста? Твоя душа накормит Хвергельмир, а он вернет тепло в потоки, которые оживят Ниффльхейм. Знаешь, что особенно интересно? Числа. Двенадцать потоков. Двенадцать пар нервов, которые выходят отсюда…

Палец Варга коснулся Джекова лба.

– …и ведут в тело. А потоки выходят из Ниффльхейма, но соединяют его с высшим миром. Это как сшить тело и голову. Попытка интересна, но бессмысленна, если перебит позвоночник. Она лишь продлит агонию. А это жестоко.

– Ты… ты лжешь!

– Я? Зачем? – Варг развернул Джека и подтолкнул к ступеням. – Если не веришь – иди.

Джек остался на месте. Он смотрел на людей, ставших украшением ледяного дома, а те смотрели на Джека.

Это не правда! Это не правда…

– Правда, – говорит Варг.

– Кто ты такой? – Джек отбегает к самым ступеням, прижимается к горе и копье выставляет. – Кто ты и что тебе от меня надо?

– Ты.

Варг сует руку за пояс и вытягивает веревочку. Тонкую красную веревочку, на которой завязан узел. Веревочка падает к ногам Джека.

– Бери. Развяжи.

– Что это?

– Твоя память. Если ты, конечно, не боишься вспоминать.

– Я не боюсь…

Просто Джек не хочет. Отсутствие желания – это совсем не то же самое, что страх. Но пальцы уже тянут веревку. И узел, казалось, затянутый столь туго, что в жизни не развяжется, распускается сам.

Ничего не происходит.

Совсем ничего.

Только потолок Хельхейма вдруг становится черным и плавится, распуская косы дождя. Капли барабанят по рукам и куртке, оседая на рукавах серебристыми шариками. Шарики же катятся в складки и стекают уже на землю.

В Хельхейме не было земли…

И травы, высокой, мокрой, с пухлыми корнями, в которые забивается грязь.

– Нам надо спешить. Нам надо спешить, – повторяет кто-то и тянет Джека.

Джек упирается ногами в землю, но кроссовки скользят. А женщина останавливается, поворачивается медленно, неуклюже и повторяет:

– Нам надо спешить.

Прическа у нее нелепая. Волосы нарастают башней, на которой не держится капюшон. Женщина то и дело поправляет его, но видно – ей непривычно в этой нелепой куртке, слишком просторной даже для нее. Рукава длинны, и постоянно съезжают, потому что манжеты на липучках ненадежны. И женщину это злит.

А Джеку нравится. Она держит его крепко, и когда рукав съезжает совсем, то собственная рука Джека, пусть и зажатая в крепких пальцах, словно бы проваливается в теплую нору.

Второй вот руке холодно. Джек прячет ее в карман, но тогда идти неудобно – он начинает спотыкаться. А женщина идет быстро, и Джеку приходится почти бежать за ней.

И еще дождь идет. Плотный-плотный, частый-частый.

Под ногами хлюпает. Кроссовки промокли. Носки тоже. И джинсы воды набрали, прилипли до самых колен, и широкие калоши при каждом шаге неприятно ударяли по лодыжке.

Джек устал.

Ему хочется домой и в постель, чтобы под одеяло и с головой. Нет, Джек не боится темноты и чудовищ, потому как знает – все это выдумки – но ему просто нравится лежать под одеялом и сочинять всякие истории. Как будто бы Джек – вовсе не Джек, а…

Кто?

Кто-нибудь. Волшебник. Или разбойник. Или пират, но, конечно, добрый и справедливый, такой, который накажет злых, а добрым поможет. Или вот рыцарь еще, чтоб с драконом на щите. Драконов Джек любит, но в дожде, ночью, о них совсем не думается.