Проклятие демона - Сальваторе Роберт

Впрочем, это потом. Сейчас Де’Уннеро приближался к другому «самоцвету», не менее желанному, — Палмарису. Городу его величайшего триумфа и величайшего позора. Да, впереди лежал Палмарис, могущественный Палмарис, охваченный чумой и вполне созревший для слов братьев Покаяния.

Маркало Де’Уннеро не забыл ни того, как жители Палмариса обошлись с ним, ни суровых слов настоятеля Браумина, когда этот глупец прогнал его из города.

Нет, Маркало Де’Уннеро не забыл ничего. И ведь именно Палмарис, по сути, повинен в появлении и распространении чумы. Именно здесь отвергли путь Маркворта и давние традиции церкви. Палмарис с распростертыми объятиями принял Браумина, а с ним всю ересь Джоджонаха и Эвелина, все их безумные идеи о том, что церковь должна быть врачевательницей черни.

Подумав об этом, Де’Уннеро сплюнул. Где же теперь эти врачеватели черни? Где их добренькая и сострадательная церковь? Попрятались за толстыми стенами монастырей, вокруг которых понаделали цветочных заграждений. А зловоние чумы все равно ударяет им в ноздри.

Ничего, трусость их же и погубит. Де’Уннеро в этом не сомневался. Брошенные на произвол судьбы и отчаявшиеся жители Палмариса пойдут за ним, за Де’Уннеро, чтобы узнать, наконец, как им достичь спасения.

Вот тогда настоятель Браумин вместе со своими глупыми друзьями наконец-то поймут, к чему привели их бредовые представления.

Да, день обещал быть на редкость удачным.

Роджер вторично прошел проверку в сторожевом домике. Наконец, получив разрешение пройти, он бросился во внутренний двор.

— Где настоятель Браумин? — резко спросил он у брата Кастинагиса, охранявшего внутренние ворота.

Кастинагис покачал головой и потрепал бедного парня по плечу, пытаясь успокоить его.

— Настоятель встретится с тобой, — уверил он Роджера.

Роджер отпихнул монаха.

— Он не только встретится со мной. Ему придется выслушать меня! — зло ответил Роджер. — Горе тем, кто не допустил сюда Дейнси!

Роджер повернулся и топнул ногой, затем направился к главному зданию, где находился кабинет настоятеля.

— Настоятель Браумин уже все знает, — негромко сказал ему вслед брат Кастинагис.

Эти слова заставили Роджера остановиться.

— Он знал уже тогда, когда мы осматривали тебя и твою подругу, выполняя его распоряжение. Ему уже тогда было ясно, что для нее доступ в Сент-Прешес закрыт. Почему ты так удивленно глядишь на меня, Роджер? Разве ты забыл, что так же мы поступили с Колин Килрони, когда Джилсепони привезла ее к нашим воротам?

— Н-но… — заикаясь пробормотал Роджер, в голове которого перепутались все мысли. — Я ваш друг.

— Несомненно, — без тени сарказма ответил Кастинагис. — Друг, которого мы ценим и уважаем. Поверь, и мне, и настоятелю Браумину очень больно, что мы не можем помочь твоей подруге. Разве ты не понимаешь? У нас нет оружия для борьбы с розовой чумой.

— И что мне теперь делать? — спросил Роджер. — Сидеть рядом с Дейнси и смотреть, как она умирает?

— Для тебя было бы куда благоразумнее остаться с нами, — послышался у него за спиной тихий голос.

Роджер обернулся и увидел своего старого друга Браумина Херда, выходящего из здания. За последний год настоятель заметно постарел. В его курчавых черных волосах появились седые прядки. Вокруг глаз пролегли глубокие морщины.

— В городе есть специальные чумные приюты. Там твоей Дейнси будет хорошо. Я могу это устроить. Тебе незачем возвращаться к ней.

Роджер глядел на него во все глаза. Неужели он не ослышался и это говорит его друг Браумин?

— Ты ничем не сможешь ей помочь, — добавил настоятель.

Он подошел ближе и коснулся рукой плеча Роджера, но тот отскочил в сторону.

— Продолжая находиться рядом с ней, ты очень рискуешь, — попытался убедить его Браумин.

— Должен же быть хоть какой-то выход… — попытался возразить Роджер.

— Никакого, — сурово произнес настоятель Браумин. — От чумы можно только укрыться, и ты должен сделать именно это.

— Я нужен Дейнси, — сказал Роджер.

— Ты сможешь лишь наблюдать, как она умирает, — напомнил ему Кастинагис.

Роджер повернулся к нему. Лицо парня было мрачным и решительным.

— Тогда именно это я и сделаю, — объявил он. — Я должен быть с Дейнси до конца. Я должен держать ее руку, когда буду говорить ей слова прощания.