Проклятие демона - Сальваторе Роберт

Едва услышав его первые слова, Джилсепони замотала головой.

— Я ничего не добилась, кроме того, что заболела сама. Но сейчас я совершенно здорова, и чума никогда уже не проникнет в мое тело, потому что оно очистилось кровью Эвелина. И это правда, настоятель Браумин. Источник исцеления существует, хотя и находится далеко отсюда, в Барбакане. Там больные, которые сумеют дожить до конца путешествия, получат исцеление, а здоровые — надежный щит против чумы.

Теперь уже Браумин недоверчиво покачивал головой, что заставило Джилсепони говорить с еще большим пылом.

— Ты сомневаешься, как сомневались многие, слушавшие твой рассказ о первом чуде на Аиде, — напомнила она настоятелю. — Я говорю о призраках и о крови, сочащейся с ладони давным-давно высохшей руки. Я говорю о чудесном исцелении Дейнси, которая уже шла по мрачной дороге смерти.

Джилсепони замолчала, глядя исключительно на Браумина. Она шагнула вперед, не замечая, что ступила в цветочный кордон.

— Ты давно знаешь меня, Браумин Херд. Ты знаешь, кто я. Ты знаешь о моих достоинствах и недостатках. Но я никогда не давала кому-либо ложных надежд.

— Колокол! Колокол! — раздался громкий крик, эхом отозвавшийся по всему монастырю. — Колокол! — снова крикнул возбужденный молодой монах, наконец-то разыскавший настоятеля.

— Настоятель Браумин, колокол! — запинаясь, повторял монах, указывая в сторону центральной колокольни.

— Что случилось, брат Диссин? — строго спросил Браумин, опуская руки на его плечи и пытаясь успокоить монаха.

— Колокол! — в очередной раз произнес Диссин, по щекам которого катились слезы. — Ты должен видеть это сам!

Из глубины монастыря донеслись другие крики:

— Знамение! Чудо!

Кастинагис, Талюмус и Виссенти бросились к колокольне. Браумин повернулся и увидел, что Джилсепони и двое ее спутников смело пересекли цветочный кордон. Настоятель попытался их задержать и вдруг обнаружил, что не в состоянии этого сделать. К своему удивлению, он почувствовал: случилось действительно нечто чрезвычайное, чего он не мог и не имел права отрицать.

Вместе со всеми Браумин устремился к монастырю, миновал несколько лестниц и коридоров и, наконец, оказался у лестницы, ведущей на колокольню. На винтовой лестнице было полно монахов, настолько возбужденных и ошеломленных, что они даже не заметили, как вместе с ними бежит больной герцог Тетрафель.

Одолевая один вираж лестницы за другим, Браумин выбрался на площадку, откуда был отчетливо виден главный колокол монастыря Сент-Прешес. В него ударила рукотворная молния, возвещая о прибытии Джилсепони в Палмарис.

На потемневшей стенке старого колокола, словно вырезанное огненным резцом, запечатлелось изображение поднятой руки, обхватившей лезвие меча.

Браумин раскрыл от изумления рот. Затем повернулся к Джилсепони.

— Как тебе удалось… — начал спрашивать он и вдруг увидел, что Джилсепони ничуть не меньше его поражена увиденным.

Он устал. Он давно не мылся, но на это сейчас не было сил. Если чума еще не проникла в его тело, то, скорее всего, это ненадолго. Но у брата Холана Делмана и в мыслях не было оставить борьбу с чумой. Ни в коем случае, когда видишь, сколько людей умирает под стенами Сент-Бельфура.

Об этом не помышляли ни настоятель Хейни, ни другие монахи, оставшиеся здесь после того, как было решено открыть монастырские ворота. Трое братьев скончались в ужасных мучениях, заразившись во время своих безуспешных попыток помочь заболевшим. До сих пор монахам так и не удалось никого вылечить, хотя их героические попытки помочь продлили жизнь многим людям.

Но даже этот факт не мог остановить Хейни, Делмана и их собратьев. И принц Мидалис, питая неизменные дружеские чувства к простым людям, не желал прятаться в своем небольшом дворце на территории крепости Пирет Вангард. Как и монахам, ему было невыносимо слышать крики умирающих.

Мидалис пока оставался здоровым, зато у Лиама налицо были все признаки начавшейся чумы.

Холан Делман поспешил в сумрак своей кельи с единственным желанием на какое-то время отгородиться от окружающего мира. О болезни Лиама он узнал только сегодня утром, едва начав, как обычно, помогать больным у стен Сент-Бельфура, и эта новость сразила его сильнее, чем ежедневный изнурительный труд по уходу за больными чумой. Как ему хотелось броситься к Лиаму и утешить его! Как он хотел направить все свои целительные силы в помощь другу прямо сейчас, когда еще не поздно и чума не успела пустить корни в его теле!