Посланники тьмы - Грановский Антон

– Как не понять.

– Ну, ступай.

– Угу, – кивнул Пичуга. Он развернулся и потопал к костру, но, отошедши на пару шагов, остановился и, обернувшись, спросил: – Слышь, Первоход, а коли еще что разузнаю – как мне тебя найти?

– Никак, – отозвался Глеб. – Я сам тебя разыщу.

– Ну да, ну да, – покивал бродяга, повернулся и снова затопал к уютно горящему в синей ночной мгле костру.

Диона давно привыкла к тому, что люди сторонятся ее. Ведь она нелюдь – такая же нелюдь, как ее соплеменники, прячущиеся в развалинах древнего города, разрушенного упавшей звездой много столетий назад. Нелюдь – хотя, в отличие от соплеменников, красива лицом и телом. В жилах ее бежит испорченная кровь.

Но ведь и ходоков люди недолюбливают. Недолюбливают, потому что уверены – тот, кто ходит в Гиблое место, не может быть обычным человеком.

Гиблое место меняет, портит все, до чего ему удается дотянуться. Смирных мертвецов оно превращает в ходячих упырей. Заблудившихся бродяг – в жутких, песьеголовых оборотней и волколаков. Даже обычная грязь в Гиблом месте превращается в голодную прогалину и обгладывает ноги странников до самых костей.

Но в последние месяцы с ней происходило что-то такое, чему она не могла подобрать названия.

Диона знала, что Глеб спас ее. И знала, что он принес этому в жертву свое возвращение домой. Но она предполагала, нет – она была уверена, что он сделал это зря.

Ей удалось выбраться из Гиблого места. Но Гиблое место не отпустило ее. Оно вошло в ее плоть и кровь, стало частью ее. Вначале Диона лишь подозревала, что проклятый туман, вырвавшийся из земных недр почти полтора года назад, что-то сделал с ней, как-то поменял ее. И вот сейчас худшие из ее подозрений подтвердились. Она менялась.

Объяснение этому даже не нужно было искать. Гиблое место изменилось, оно породило новых чудовищ и новые смертоносные ловушки. Но Диона была дочерью Гиблого места, а значит, эти изменения коснулись и ее.

Даже до сегодняшнего дня она что-то чувствовала. Иногда, лежа ночью на кровати и глядя в черный потолок, Диона ощущала себя чем-то вроде кокона, внутри которого зреет... Кто? Бабочка?.. Может быть. А может быть, страшное чудовище, которое пожрет ее плоть и выползет наружу? И это вероятно.

Сейчас, стоя в заброшенном, полуразрушенном амбаре, пропахшем гнилым сеном и навозом, она молилась своим богам. Тем богам, которых знала с детства и которых боялась больше, чем темных тварей, рыскающих по чащобе.

– Боги Гиблого места... – Голос ее подрагивал от волнения. – Боги Гиблого места, подскажите, что мне делать?

По амбару пронесся сквозняк, заставив Диону передернуть плечами от холода, и сиплый, похожий на шорох листвы в ночном лесу голос прошелестел:

– УБЕЙ ПЕРВОХОДА!

Горло Дионы обожгло холодом, губы стали влажными и горькими. Она поднесла руку ко рту и вытерла губы пальцами.

На пальцах у нее осталось что-то черное, похожее на мокрую грязь или слизь.

Диона устремила взгляд во тьму и яростно проговорила:

– Нет! Это не вы говорите! Это червь, который поселился у меня внутри! Я не буду его слушать!

Она замолчала и прислушалась. В амбаре царила тишина, лишь под гнилыми досками тихо шуршали мыши.

Убить Первохода... В этой мысли, наряду с кошмарностью, было что-то пугающе приятное. Он предал ее. Сперва бросил умирать в Гиблом месте. А теперь обменял на мешок бурой пыли. Не стоило уходить от Белозора. Он бы никогда с ней так не поступил. А Глеб... Пожалуй, он и в самом деле достоин смерти.

Диона вздрогнула и осадила себя: что за глупости! Глеб не бросал ее, он ее спас! Она прекрасно помнила, как все произошло.

Она тогда была едва жива после схватки с кровопийцей стригоем. Сидела на траве и таращилась в черный зев пещеры, поглотивший Глеба Первохода.

Она смутно помнила, что Глеб вошел в святилище Нуаран, чтобы помолиться черной плите, исполняющей желания. Но каким образом она сама оказалась тут, в сердце Гиблого места? Этого Диона не помнила.

Она ясно слышала, как Глеб крикнул:

– Я хочу вернуться домой! И я туда вернусь, даже если мне придется разбить ваш проклятый Нуаран на куски!

А потом земля содрогнулась, и Диона услышала нарастающий рокот, будто что-то огромное устремилось из-под земли на поверхность.

Глеб сделал нечто страшное. Он освободил зло, заточенное в глухих подземных темницах и тщательно охраняемое жрецами Нуарана вот уже несколько столетий. Потом Диона потеряла сознание. А когда снова пришла в себя, страшный и загадочный серый туман опустился на Гиблое место.

Вспоминать об этом Дионе не хотелось, и она тряхнула головой. И вновь холодная волна пробежала по ее телу.

Диона ощупала пальцами лицо, и вдруг на какое-то мгновение ей показалось, что это не ее лицо. Впрочем, чувство это было мимолетным и тут же улетучилось.

Диона почувствовала, что из носа у нее потекла кровь. Но кровь эта была странно холодной. Она вытерла нос и губы ладонью и поднесла ладонь к глазам. В темноте амбара было невозможно что-либо разглядеть, но Диона знала – зажги она сейчас фонарь, и увидит на ладони не алую кровь, а черную, похожую на грязь слизь.

Глеб послюнил палец, ткнул его в щепотку бурой пыли и слизнул ее с пальца. На вкус бурая пыль была похожа на муку, только чуть солоновата.

Подействовала эта дрянь мгновенно. Боль отступила, а вместе с ней из души Глеба ушел и гнев. Кровь быстрее заструилась по жилам, голова прояснилась, от похмелья не осталось и следа.

Чудная штука эта бурая пыль. Покруче самой лучшей коки. Одна беда – сжирает мозги быстрее, чем героин.

Сумерки на улице были ясные и чистые. Воздух синий, прохладный, но не морозный. Влажная земля подернулась тонкой коркой льда и теперь приятно похрустывала под каблуками.

Возле торжка Глеб остановился, чтобы закурить, и увидел, что девка, стоявшая у закрытой лавки, двинулась с места и зашагала к нему.

– Здравствуй, Глеб! – весело окликнула она.

Глеб узнал ее сразу. Это была та красотка с торжка, которая продала ему баранки.

– Милана? Ты что здесь делаешь?

– Да вот, товарец нераспроданный домой несу. – Она показала Глебу платяную сумку, висевшую на плече. – Может, поможешь донести?

– Вообще-то я спешу.

Милана поправила платок и улыбнулась.

– Ничего. Сама справлюсь.

Несмотря на сумерки, Глеб видел лицо девки отчетливо. Она выглядела полной противоположностью Дионе. Диона была брюнетка и стрижку имела короткую, а у Миланы длинные светлые волосы были заплетены в толстую косу и казались невероятно шелковистыми и мягкими. Диона была худощава, как гимнастка, а от аппетитных форм Миланы любого мужика бросало в дрожь.