Draco Veritas - Клэр Кассандра

Никто не ответил. Блез подождала минуту-другую, потом, задрав голову, взглянула вверх. И наверху, и внизу горели окна. Значит, кто-то был дома и, несомненно, они могли отправить домовика, чтобы отпереть дверь, пусть даже никого сегодня и не ждали. Рассердившись, слизеринка снова протянула руку к молотку, но не успела коснуться его, как дверь распахнулась. Девушка неуверенно отступила, и дождь полился с капюшона на голую шею; захлопав глазами, она присмотрелась…

Передняя была полна свеч — высокие и горячие, они лили странный золотой свет, и в круге этого света, придерживая рукой открытую дверь, стоял Симус Финниган. Блез почувствовала, как у неё открывается рот: какого чёрта он тут делает? Да ещё в такой старомодной одежде — наверное, пятидесятилетней давности: ботинки, плащ, белая рубашка, так неподходящая к его светлым волосам и веснушчатой коже… И где он ухитрился заляпать красными чернилами все манжеты? И почему он на неё так странно смотрит?

Ей самой и в голову не приходило, как её видит он. В темноте, худенькая и кутающаяся в знакомый ему жёлтый плащ (Симус знал это, как и многое другое, о той девушке, которую любил, а потому теперь это знал и Том), мокрые алые пряди, выбившиеся из-под капюшона и налипшие на плечи и шею, теряющееся в тени лицо…

Он схватил её так быстро, что она даже пикнуть не успела: обхватив правой рукой, он притянул Блез к себе, а левая, скользнув под капюшон, пробежала кончиками пальцев по её лицу и сырым волосам. Он поедал её взглядом, словно умирал от голода, словно едва держал себя в руках, она чувствовала, как напряжено прижавшееся к ней тело, как дико колотится его сердце.

— Я знал, я знал, — задыхаясь, зашептал он, — что ты не сможешь не прийти…

Вот чёрт, — захлёбываясь от ужаса и унижения, подумала Блез, — он принял меня за Джинни.

— Симус, — его тело дрогнуло, словно он удивился, услышав своё имя, — Симус, я не Джинни, я Блез, так что…

Его хватка ослабела, хотя он не выпустил её. Блез прикусила губу, почувствовав себя чрезвычайно неловко.

Может, он напился?

— Ладно, кто угодно бы ошибся, — уверила она, — где там Пенси?

Он ответил не сразу.

— Ты — не Вирджиния? — это всё, что он сказал, и Блез оторопело захлопала глазами: как-как он назвал Джинни? Хм, возможно, Симус называет её именно так… О вкусах не спорят…

— Нет, хотя после подобного приветствия я не понимаю, почему она от тебя отделалась. Мне и в голову не приходило, что ты такой: ты всегда казался таким бесстрастным… — она чуть качнула головой, и капюшон соскользнул, открыв лицо. — Я догадывалась, что внешность обманчива…

В этот миг он улыбнулся, мягкие губы искривились в злой усмешке, он наклонился к ней, и светлые волосы упали ему на лицо. Блез осенило, и от этих мыслей комок встал в горле.

— Ты не знаешь, — пробормотал он, не выпуская её из объятий, его рука снова заскользила по её лицу. — Пусть ты — не она, но ты тоже подойдёшь, — он вскинул руку, и дверь с грохотом захлопнулась, так что петли заходили ходуном. — Очень даже подойдёшь…

* * *

Гарри разбудил сдавленный шум: как будто кто-то волок мешок мокрого песка по деревяшке. С трудом открыл глаза и огляделся: вряд ли прошло больше, чем несколько минут, как ушла Гермиона. Тем не менее, Драко уже проснулся и теперь, стоя на четвереньках, рылся под кроватью.

— Ты что-то уронил? — протирая глаза, спросил Гарри, — я слышал шум…

— Спи дальше, — буркнул Драко, вытаскивая из-под кровати подаренный Сириусом меч. Тёмная сталь рассекла лунный свет, как спина играющей рыбки рассекает водную гладь. — Через минуту меня тут не будет.

— Ты всё ещё не унялся насчёт возвращения, да? — зевая, Гарри поднялся на ноги. От усталости он чувствовал себя слегка пьяным. — Я-то думал, утро вечера мудренее…

— Точно, потому что, во-первых, я не это имел в виду, мне просто хотелось быть мелодраматичным на потеху тебе, — Драко выпрямился. — А теперь — прочь с дороги, Поттер.

Гарри сам не понял, зачем встал на пути Драко к дверям.

— Нет.

Драко замер, меряя его взглядом. После сна волосы у него стояли дыбом и торчали в разные стороны — в другой ситуации Гарри бы рассмеялся.

— Хочешь уйти — попробуй пройти мимо.

— Поттер, — огорчённо произнёс Драко, — скажи, что это всё понарошку: что за глупости! "Хочешь уйти — пройди мимо". И кто это говорит — это же просто неприлично.

— Мне наплевать, — ответил Гарри и тут же понял, что это не так. Он не чувствовал себя униженным, его охватила решимость, твёрдая, как алмаз, и было ужасно приятно чувствовать, что всё решено. — Можешь меня ударить: один раз ты сегодня это уже сделал.

— И что? Ты дашь мне сдачи, мы сцепимся, как раньше, и пустим друг другу кровь? И что это докажет? Твое вечное упрямство уже утомляет, Поттер, меня уже просто тошнит от одного твоего вида.

— Тогда смотри в сторону, — посоветовал Гарри. — Всё равно — не пройдёшь. Мне даже всё равно, что тебя остановит — я или то, что ты должен…

— Потому что это ты так сказал? — Драко сделал шаг вперёд. Глаза его сверкали от ярости. — Уйди с дороги.

— Нет.

— Двигайся, Поттер, — Драко попытался обойти Гарри, но задел его плечом, и Гарри, взвинченный и напряжённый, вскинул вверх руку, не давая слизеринцу дорогу. Малфой отпихнул его в сторону, Гарри едва не упал, но успел вцепиться в Драко, и юноши рухнули на ковёр. Меч зазвенел по полу прямо перед Гарри.

— Ой-ой! — взвыл Гарри, когда острый локоть Малфоя, подмявшего Гарри под себя, больно ткнулся ему в руку. — Малфой…

Драко внезапно побледнел:

— Что такое — ты ранен, тебе больно, ты порезался?

— Да нет же — твой локоть…

Бледность тут же сменилась яростным румянцем:

— Поттер, тупой ублюдок, — зарычал Драко, поднимаясь на ноги, но Гарри, с неожиданной для себя самого быстротой, намертво вцепился тому в рубашку и повис.

— Я сказал, что ты не уйдёшь, и ты не…

— Отпусти! — Драко задыхался от падения и собственной ярости. — Я сказал, пусти меня, Поттер!

— Не называй меня так.

— Гарри, — фыркнул Драко.

— Поклянись, что не уйдёшь, если я тебя отпущу.

— Я не буду клясться ни в чём подобном.

— Буду счастлив остаться тут на всю ночь. Боюсь только, что тебе будет куда неудобнее, чем мне.

Тогда Драко изменил тактику.

— А я-то думал, что ты мне по-прежнему друг, что оставляешь мне право выбирать…  — с холодной горечью заметил он.

— Я не знаю, друзья ли мы, я вообще уже ничего не знаю — только то, что ты не уйдёшь.

— Я могу делать то, что хочу!