Проклятье хаоса - Сальваторе Роберт

– Вот Брон Турман удивится, когда мы без доклада явимся в Кэррадун, – проговорил меж тем один.

– Сам виноват, – ответил другой. – Его ранг не дает ему права переписывать приказы Огма без обсуждения с другими главами.

На Руфо сильное впечатление произвело буйство фантазии Тобикуса. В Библиотеке творятся всякие странности, а жрецов Огма отсылают. Они согласились уйти, довольствуясь намеком декана на некоторые странности, вместо того, чтобы быть уверенными в том, что в оставленной ими Библиотеке все в полном порядке.

– Это если Брон Турман и вправду занят этим в Кэррадуне, – заметил первый полным сомнения голосом.

Второй кивнул.

– Я не уверен в словах декана Тобикуса, – продолжил первый. – Даже в его мотивах. Он боится возвращения Кэддерли, тут я солидарен с оценкой Брона Турмана.

– Ты считаешь, декан Тобикус хочет выставить из Библиотеки всех жрецов Огма, чтобы они не вмешивались в его планы относительно ордена Денира? – спросил другой, на что первый лишь пожал плечами.

Руфо чуть не расхохотался вслух от иронии этого вопроса. Если бы только эти двое знали, на какой именно «орден» они неумышленно ссылаются!

Уловка сработала, в этом вампир теперь убедился. Почти все высшие жрецы Денира мертвы – или не-мертвы и находятся под контролем, – а люди Огма разделились и ничего не подозревают.

Один из жрецов заразительно зевнул, хотя секунду назад он казался вполне бодрым. Второй последовал его примеру, настигнутый неожиданным позывом лечь и уснуть.

– Ночи стали такими длинными, – заметил первый и, даже не двинувшись к своей скатанной пока постели, скользнул на землю и закрыл глаза.

Второму жрецу этот поступок показался несколько глупым, но тут его будто что-то ударило: странно, что приятель так быстро впал в сонное состояние. Он боролся против неодолимой тяги, хотя в глубине сознания теплилась мысль, что сон – это совсем неплохо. Он распахнул глаза пошире и яростно затряс головой. Жрец даже потянулся за бурдюком с водой и плеснул немного себе в лицо.

Когда человек запрокинул голову, чтобы смочить лицо во второй раз, он остолбенел от зрелища мужчины в черном балахоне, стоящего на ветке дерева в пятнадцати футах над ним.

Руфо кинулся вниз с кошачьей грацией. Вампир сразу схватил жреца за подбородок и волосы на затылке и, когда тот открыл рот, чтобы закричать, дернул так свирепо, что голова жертвы развернулась у него на плечах с тошнотворным хрустом костей.

Вампир распрямился, озирая четверых спящих. Он разбудит их одного за другим и даст им шанс отречься от своего бога, шанс преклонить колени перед ним, олицетворением Tuanta Quiro Miancay.

Слова Ромуса Скалади

– Пора прощаться, – сказала Шейли, когда следующим утром три спутницы подошли к развилке. Одна дорожка сворачивала на юг, к Библиотеке. Другая по-прежнему тянулась на запад. – Король Элберет будет рад услышать все, что я собираюсь ему сообщить.

– Все? – переспросила Дориген, и проницательная эльфийка поняла, что колдунья говорит о себе, о том, что она жива, здорова и готова предстать перед лицом правосудия и ответить за свои преступления.

Улыбка Шейли послужила исчерпывающим ответом.

– Элберет не из мстительных, – с надеждой добавила Даника.

– Король Элберет, – быстро поправила Дориген. – Я останусь в Библиотеке, – обратилась она к Шейли, – каково бы ни было решение жрецов, и буду ждать вестей от твоего короля.

– С удовольствием доставлю честный приговор, – откликнулась Шейли и, кивнув, зашагала прочь по западной тропинке, скользя по земле так грациозно и бесшумно, что казалась двум женщинам почти видением, искусным гобеленом, вытканным самой природой.

Эльфийка исчезла из виду почти мгновенно, ее серо-зеленый плащ слился с лесными тенями, хотя Даника и Дориген даже не сомневались, что она все еще видит их.

– Меня всегда поражали их движения, – заметила Дориген. – Они так гибки и изящны, даже в бою, хотя я не знаю расы, которая могла бы сравниться с эльфами в жестокости.

Даника не стала возражать. Во время войны в Шилмисте воительница впервые по-настоящему познакомилась с эльфами, и гармония движений, которой она достигла долгими годами тренировок, казалась ей чем-то сродни природе народа Шейли. Даника пожалела тогда, что не родилась эльфом или хотя бы не выросла среди них. Тогда она наверняка стала бы ближе к духу записок великого учителя Пенпага Д'Ана.