Год Крысы. Путница - Громыко Ольга

— Вот! Это ты не хочешь! Тогда и не ври, что для семьи!

— Для сына моего! Мне лучше знать, что ему нужно!

— А может, это девочка? — ядовито предположила Фесся, опуская руку на зашевелившийся живот — ребенок как будто понял, что речь идет о нем.

— Мальчик, — уверенно возразил муж, — я у Рыски спрашивал. И не хочу, чтобы он, как я, в нужде рос!

— Так ведь нет никакой нужды. — По щекам жены снова покатились слезы. — Потерпеть только чуток, главное — вместе… Как же я одна рожать-то буду?!

— Что, и рожать вместе с тобой?!

— Постоял бы рядом, за руку подержал! — Фесся порывисто вцепилась в его локоть, как будто время уже подошло.

— Да ты чего, — растерялся батрак, выдергивая руку, — меня мужики засмеют, а тебя бабы!

— Пускай, зато мне спокойнее будет!

— Вот еще, придумала глупость! — Цыка распахнул дверь. Телега с тсарскими работниками выезжала из Приболотья сразу после завтрака, и сопровождавший их голова пригрозил, что если батраки опоздают, то пойдут в город пешком. — Вы, бабы, как кошки, — вспомнив, повторил он за Сурком. — Родишь, никуда не денешься.

Но Фесся на такое утешение взвилась пуще прежнего:

— Вот и женился бы на кошке! Месяц помяукал, а потом можно до следующей весны не показываться — пусть сама как хочет крутится, котят растит!

— Тьфу, дура! — Батрак вскинул на плечо суму. Самому собирать пришлось, вредная жена даже пальцем в помощь шевельнуть отказалась. — Ладно, бывай. Поедет кто-нибудь из наших в Макополь — обменяемся весточками.

Цыка вышел, по поверью не закрыв за собой дверь. Пересек двор, на ходу попрощался с дедком и вдовой, потрепал по макушке одну из ее девчушек. Прощальный взгляд Фесси жег спину, и батрак чуть ли не бегом пустился по ведущей с холма дороге.

Через полвешки Цыка остановился перевести дух, оглянулся. Жена, простоволосая, в свободном белом платье, стояла за хуторскими воротами, одной рукой придерживая живот, а другой то и дело утирая глаза.

«Вот глупая баба, накрутила и себя, и меня, — со смесью злости и жалости подумал батрак. — Я же для нее стараюсь! Это сейчас ей ничего не надо, а через месяц начнется: «Ой, Цыка, а давай еще одну коровку заведем? А почему сосед своим плугом пашет, а мы до сих пор одалживаемся?» Надо зарабатывать, покуда молодой и силы есть!»

Махнул ей: мол, иди назад, не стой пугалом, Фесся стояла. Ветер трепал подол, бросал волосы то назад, то на лицо. Женщина их не поправляла.

Цыка сплюнул, развернулся и быстро пошел к веске. На душе было гадко, будто подлость какую-то сделал.

* * *

Спустя четверть лучины в подземелье торопливо спустился начальник тюрьмы, спотыкаясь на щербатых ступеньках и нещадно бранясь. Жара и Рыску выпустили — но не восвояси, а в коридор, под надзор стражников. Начальник лично осмотрел камеру, брезгливо поворошил ногой Алькову одежду, как сброшенную змеей шкуру, понял, что дело темное, и, не мешкая, послал к господину наместнику гонца с запиской.

Румз появился через считанные щепки — оказывается, он как раз шел по тюремному двору, желая полюбоваться на унижение своего обидчика и вконец отравить ему последние часы. Синяк на лбу наместника, охлажденный и припудренный, вполовину потерял в цвете и размере, но все равно приковывал взгляды, особенно знающие. Румз их заметил и рассвирепел еще пуще.

— Что значит — исчез? — визгливо напустился он на вытянувшихся в струнку стражников. — В муху, что ли, превратился и в окошко выпорхнул?

Господин наместник даже не догадывался, насколько он был близок к истине.

— Лентяи, идиоты! Проспали побег! Будете вместо него висеть!

Жар попытался воспользоваться случаем и выскользнуть во двор за спинами оцепеневшей от страха охраны, но Рыска не поняла его знаков, а когда вор по-простому потянул девушку за руку, уперлась и покачнулась, привлекая внимание наместника.

— А это кто такие?!

— Сообщники, господин Румз, — хрипло вякнул начальник стражи. — Пришли заключенного проведать, ну мы их и задержали на всякий случай.

Наместник пригляделся внимательнее:

— Помню-помню. — Голос у него снова стал вкрадчив и тих. Ага, дружок белокосого и его девка. Женщин Румз вообще терпеть не мог, а Жар был не в его вкусе, так что друзьям предстояло огрести по полной. — Что ж… Проводите этих голубчиков в дознавательную, я сам ими займусь.

Стражники выдохнули (хвала Хольге, господин наместник нашел других коров отпущения!) и с удвоенным рвением заломили пленникам руки.