Тайная магия Депресняка - Емец Дмитрий

– Мы его честно искали. Даже несколько раз, – напомнил Меф.

Даф засмеялась.

– Да, но всякий раз мы очень скоро оказывались в кафе. Так котов не ищут.

Меф вынужден был признать, что она права. С другой стороны, что мешало Депресняку оказаться в том же кафе? Скудость меню, в котором забыли упомянуть серную кислоту?

– Слушай, может, дело совсем не в этом скелете воблы? Вдруг он отправился жениться? – предположил Меф.

Депресняк, как настоящий кошачий мужчина, отправлялся жениться с завидной регулярностью. Возвращался он обычно неделю спустя, исцарапанный, но довольный. А еще месяца два спустя желтые газеты взахлеб писали о мутациях и помещали на обложках лысых котят с крыльями.

– Нет, тут что-то другое… Если бы тут была обычная история – я бы почувствовала, – кратко сказала Даф.

Ее саму особенно тревожил факт, что Депресняк исчез накануне прибытия в Москву бонз мрака. Конечно, это могло быть и не связано, но кто его знает.

Мамай приехал спустя шесть часов, когда за окном уже сгущались сизые несвежие сумерки. С помощью Даф и Мошкина (от Наты и Чимоданова помощи было как от козла кисломолочных продуктов) Меф разобрал пергаменты. Доносы и прочие деловые бумаги рассортированы по коробкам, а все явившиеся не вовремя комиссионеры отосланы на деревню к бабушке Аиде Плаховне скоростным словесным экспрессом.

Наконец Мамай появился в резиденции. Меф приготовился наброситься на него, но застыл. Выглядел хан неважно. Нос был вмят явно не без участия каблука, а правое ухо загадочно торчало мочкой кверху. Кривая татарская сабля, висевшая у хана на поясе, была вся в пластилине. Похоже, не одному Мамаю пришлось несладко. «Опять не поделил место на парковке», – догадался Меф.

Ухмыляясь, Мамай поманил Буслаева пальцем. Мефодий взглядом попрощался с Дафной, ободрившей его быстрой улыбкой и мимолетным взмахом руки, и, захватив с вешалки куртку, отправился за ханом. Фонари глядели совиными глазами. Их зябкий свет расплывался в снегопаде.

Метель ослабела и, превратившись просто в ветер, коварно поддувала снизу. Меф застегнул куртку. Большая Дмитровка была вся завалена снегом. Меф благоразумно воздержался от вопроса, как хан проехал через заносы.

Почти сразу Мефодий понял, почему Мамай ухмылялся. Он приехал в желтой двухдверной машине с открытым верхом. Зимой, в метель, это выглядело вдвойне нелепо. Не менее забавным (с точки зрения Мамая, во всяком случае) было то, что машину следовало заводить допотопной пусковой рукояткой, что хан и проделывал с комичной серьезностью.

Меф сел сзади, смахнув с сиденья автоматные гильзы. Похоже, прежде чем отправиться к праотцам, водитель и пассажир желтой машины долго отстреливались. Следы перестрелки заметны были и в коже сидений, и на дверцах. «Хорошо хоть трупов нет», – подумал Меф, знавший, до какой степени хан терпеть не мог убираться.

Мамай покосился на него узким глазом.

– Пристегиваться не будете, наследник?

Меф удивленно мотнул головой. Хан задавал этот вопрос впервые за всю историю их знакомства. И лишь минуту спустя, когда автомобиль рванул с места и понесся по воздуху, выписывая на поворотах виражи, бросавшие Мефа то на Мамая, то на дверцу, он понял все почтительное лукавство хана.

Несколько минут спустя Мамай внезапно затормозил, использовав для этого заметенный снегом газетный киоск, и, ткнув пальцем через плечо, прошипел сквозь зубы:

– Лигул едет!

Дальше в разговорной речи Мамая следовало несколько слов, о которых беспокойные умы до сих пор спорят, являются ли они монгольскими, индоевропейскими, выросли ли из языческих обрядов плодородия, либо возникли стихийно, на волне единого народного творческого порыва.

– Где?

– Вон, из переулка высунулся!

Меф увидел нос длинного черного лимузина, действительно, как и говорил Мамай, «высунувшегося» из Камергерского переулка. Лимузин не то свернул, не то обтек дом, и со змеиной вкрадчивостью двинулся в их сторону. Судя по тому раздражению, с которым Мамай смотрел на лимузин, шофер Лигула принимал непосредственное участие в придании носу хана его нынешней формы.

«Ага! Значит, встреча бонз закончилась», – подумал Меф без особого сожаления. Сильного желания встречаться с Лигулом у него не было. Равно как, впрочем, и слабого.

– Лигул нас увидит? – спросил Меф.

Мамай ткнул пальцем в лобовое стекло.

– Нэт. Глаза будет совсэм ломать, а нэ увидит.

– Почему?

– Улита поспорила с Ареем, что сумеет начертить руну невидимости пальцем ноги. Хех! – сказал хан.

– И кто выиграл?

– Всэ, – сказал хан, ложась щекой на руль.

– Как все?

– Улита начертила руну. А Арей поспорил со мной, что она отморозит палец. Улита об этом нэ знала. Я так смеялся, так смеялся, – сказал хан гнусавым голосом штатного плакальщика на похоронах.

Меф нетерпеливо следил за приближающимся лимузином. Если бы в этот момент у Тухломона хватило прозорливости предложить ему гранатомет в обмен на эйдос, он мог бы не устоять. К счастью, Тухломоша был занят какой-то другой аферой и мыслей наследника не сканировал. Ну да если Лигула нельзя взорвать, то, может, реально хотя бы подслушать, о чем он говорит?

– Хочешь отомстить? – предложил Меф Мамаю.

– Хочу! Водитель у него больно здоровый. Финикиец, бывший гладиатор! Уж я его рэзал-рэзал, пилил-пилил! Я рэжу, а он ржет, разве так можно?

Помятый Мамай ударил кулаком по рулю и пригорюнился.

– Очэнь хочу отомстить! Саблю мою надо? – деловито спросил он у Мефа.

– Сабли не надо. А вот кусок пластилина может пригодиться! – сказал Меф.

И прежде чем Мамай понял, о чем он говорит, он решительно оторвал у Мамая ухо, зная, что оно все равно восстановится через день-другой. Хан мрачно ощупал пальцами пустое место и надвинул шоферскую фуражку, чтобы отсутствие уха не бросалось в глаза.

– Нехорошо! Пусть мне не больно, но мне абыдна, – сказал он с покорной укоризной.

– Жди меня здесь!

Размяв пластилин, Буслаев разделил его на две части: маленькую сунул себе в левое ухо, а побольше зажал в кулаке, нагревая, чтобы она не затвердела. То, что он задумал, было чистейшей воды авантюрой.

Меф выпрыгнул из машины и сразу провалился в огромный сугроб. Зачерпнув снега, носки раздулись, как хомячьи щеки. Через четверть часа все это размокнет, и ботинки грустно захлюпают что-нибудь в меру музыкальное. Пока же Меф, проваливаясь, выбежал на дорогу и, дождавшись, пока невидимый простым смертным лимузин Лигула окажется над ним, метнул согретый в кулаке кусок пластилина. Тот послушно прилип к днищу лимузина и, не дожидаясь подсказки, расползся по нему тонким слоем.