У Великой реки. Поход - Круз Андрей

Но если присмотреться, то увидишь, что каждая стальная панель корпуса бронетранспортёра украшена — орнаментом ли, картинками из гномьей жизни или чем-то подобным, как всегда гномы украшали свои доспехи и лезвия клинков. Мало кто знает на самом деле, что рисунок на доспех и оружие наносит не мастер, который отвечает за качество стали и добротность изготовления, а сам владелец. Мастер украшает оружие, предназначенное на продажу, а если родович куёт для родовича, то за красоту тот уже отвечает сам. Мечник покрывает из вечера в вечер искусным орнаментом клинок меча, гравирует рисунки на панцире. Ну и экипаж БТР тоже отнёсся к машине как к своему доспеху. Вот и возятся с ним понемногу. Наполовину он уже изукрашен, а ещё наполовину — гладкий покуда. Простор для творчества.

Ещё корпус бронетранспортёра скреплен не сваркой, а заклёпками. Это у гномов традиция, и переубедить их в том, что клёпаный корпус хуже сварного, не смог пока никто. Хоть и пытались.

Возле бронетранспортёра расположились четверо гномов. Все вооружены крупнокалиберными «маузерами» под девятимиллиметровый винтовочный патрон^[40]. Гномы вообще любят крупный калибр, благо их никакая отдача особо не беспокоит. Они как валуны, что вокруг набросаны — поди сдвинь с места. Ложи, естественно, под их гномью анатомию переделаны, человеку такие неудобны будут. Они на Тверском Княжеском Арсенале закупают стволы, затворную группу, ударно-спусковой — в общем, всё, что в винтовке стреляет, а ложа уже делают сами. Кстати, стрелки из гномов в основном так себе, снайперов не встречал.

На каждом из гномов кольчуга с пластинчатым нагрудником, шлем, по форме напоминающий людскую солдатскую каску немецкого образца, с короткими тупыми рогами, только ещё и глаза в нём закрыты: через прорези на мир смотрят. Зря это, кстати, для огневого-то боя, зрение тоннельное получается. Но — традиция, не замай!

Каждый гном помимо винтовки несёт на себе небольшую, но очень тяжёлую и чертовски острую секиру. Она у него подвешена к поясу, режущая кромка лёгким чехлом прикрыта. Такой чехол появился после того, как гномы винтовками вооружились. Пришлось в бою падать, и начали все подряд секирами резаться. Раньше гном в бою если и падал, то только мёртвым, а теперь живчиком из одной ямки в другую скачет и в каждой падает.

Щиты у гномов остались тоже в силу традиции. Другое дело, что тащить теперь старый гномий щит размером в осадную пависсу, который всё равно нормальную пулю не держит, смысла не стало. Поэтому щиты уменьшились до размеров ладони и носятся несъёмно на левом предплечье. И на нём вычеканены знаки, обозначающие воинское звание гномьего бойца. Стоящий передо мной соответствовал унтер-офицеру.

В доте, сооружённом из тех же отёсанных валунов, на треноге стоит пулемёт «шварцлозе» нашей тверской работы, с ТКА. Аборигенам ПК не продают, считают, что не нужно им предоставлять лёгкое и мобильное оружие, а гномы его и сами не хотят. Им слишком лёгкое оружие не нравится, доверия не вызывает. А тот же «шварцлозе» весит как мотоцикл — значит, хорошее оружие. Добротное.

— Стой, кто такой? — прогудел откуда-то из дебрей бородищи гномий унтер.

У них он, кстати, «ур-барак» зовётся, «водитель барака», двадцатой части хирда. Но я его лучше так и буду унтером звать — привычней.

— Александр Волков из Великореченска, вольный охотник, — отрекомендовался я, после чего вытащил из кармана выданный мне в своё время Дарри Рыжим медальон на цепочке и добавил к сказанному: — Добрый гость общины!

— К камню прикоснись, гость, — пробухтел гном. — Община через голые слова тебя знаешь где видала?

У гномов всё делается если не через задницу, то через камень. Вот и сейчас на блоке у них большой кристалл, подточенный до вида неаккуратной чаши. Опускаешь туда медальон за цепочку, и если чаша засветится, то ты тот, о ком речь. Так и вышло. А как ещё могло, если я тут езжу раз в двадцатый и из этих разов этот самый унтер меня в половине случаев встречал?

— Ты гля, опять те въезд не закрыли, — неуклюже пошутил «водитель двадцатой части хирда», — тады проезжай, раз тя к нам принесло. Добрый гость, мать её в камень, общины.

Я проехал через пост, повилял ещё минут десять по лесной дороге, быстро переходящей в предгорья. Затем она пошла вверх, и ещё через пару минут я оказался на широкой площадке перед воротами, ведущими в гигантский зев пещеры. Огляделся.